Додумать ей не дало шипение из-за раскидистого куста:

– Пс-с! Верд! Не разговаривай с ней, а то нам влетит! – тёмные волосы, карие глаза и, безусловно, дар к тёмной магии – ещё одна «не ушастая» копия отца.

Блондин дёрнулся, испуганно сверкнув глазёнками, словно вспомнив о запрете, а заодно и последующем наказании, поэтому, чтобы пресечь его попытку к бегству, Маша невозмутимо обронила:

– Так ты полагаешь, что они могут гибнуть из-за того, что им слишком жарко?

Её спокойный тон, плавные движения и то, что она интересовалась его мнением, заставило ребёнка остаться на месте, а его брата-близнеца — выйти из укрытия и от любопытства сделать крохотный шажочек в их сторону.

Ощутив в этом поддержку брата, Верд тоже приблизился и возбуждённо ответил:

– Конечно! Разве ты не видишь, как они сгорбились? А те, – ткнул пальцем в пока ещё живые росточки, – опустили листики так, как будто им грустно или они устали…

Мария задумалась: не всегда устами младенца глаголет истина, но в этом однозначно что-то было… Как будто ростки устали… Хм…

– Может быть, им не хватает воды? – предположила она.

– Или её слишком много, – подхватил Верд, придвигаясь ещё ближе.

– Зачем гадать? – проворчал брюнет. – Ясно же, что им тут просто не нравится.

Брат восторженно закивал:

– Можно посадить возле нашего домика! Тогда бы могли за ними присматривать…

– Ты что! – шикнул на него брюнет, покосившись на Машу. – Если кто-то узнает…

Договорить он не успел, потому что из глубин оранжереи донёсся встревоженный женский зов:

– Джард! Верд! Где вы?! Негодные мальчишки! Вот я вам задам!

Близнецы побледнели и заметались глазами по кустам, явно прикидывая, куда можно улизнуть и спрятаться. Но не успели: обладательница неприятно визгливого тембра появилась на дорожке и увидела их.

– Ну, держитесь!.. – но тут она заметила Машу, которая рефлекторно шагнула, загородив мальчиков собой.

Одного взгляда Марии хватило, чтобы понять, что эта особа — не мать мальчиков: на женщине была стандартная униформа служанки. Поэтому она нашла разумным окатить её холодным взглядом и надменно заломить бровь, как учила Берга. Служанка тут же склонилась и пролепетала:

– Прошу простить, госпожа, за беспокойство… просто… я кое-кого искала… – бросила злобный взгляд на близнецов и прошипела: – Идите сюда, гадкие мальчишки! Вам что было велено?!

Мальчики вздохнули и понуро вышли из-за Маши. Поплелись было к служанке, но девушка жестом заставила их остановиться.

– А что им было велено? – строго спросила служанку.

Хотя и так знала: не показываться на глаза Мари, вот что. И с одной стороны, Маша с таким запретом была согласна, сестрица наверняка бы постаралась избавиться от братьев-бастардов. Угостила бы украдкой чем-нибудь, а потом – ой! Какая досада! – дети прислуги умерли…

– Чтобы эти шалуны не мешали вам, моя госпожа, – вывернулась служанка, а увидев, что Маша открыла рот, чтобы что-то сказать, взмолилась: – Не говорите графу, что видели их, не то мне влетит! Обещаю, что они вас больше не побеспокоят! – и разразилась слезами, упав перед ней на колени и картинно заломив руки.

От неожиданности брови Маши опять взлетели, но она тут же справилась с собой: какая бездарная актёрская игра! В ответ на это лицемерие и сама без стеснения слукавила:

– Поднимитесь, я не стану говорить отцу, что общалась с мальчиками. К чему такая трагедия? Мало ли в усадьбе детей… – поморщилась, демонстрируя, что близнецы ей вовсе не интересны. И в этом заключалась полуправда: Маша не собиралась говорить графу, что разговаривала с Джардом и Вердом, а вот то, что она их видела, обязательно.