Подхожу к плите и снимаю крышку с кастрюли. Аромат – вам не передать. Чеснок, специи, мясо… Что за девчонка, а?

Оборачиваюсь на звук шагов за спиной. Сабина уже в футболке – кажется, моей – и шортах, которые на ней смотрятся как парашюты. Волосы влажные. Лицо смущенное.

– Прости. Я не подумала.

– Я тоже, – роняю, проклиная, что вообще в это влез. – Просто увидел голые окна и... чего уж только не придумал. Инстинкты у меня, понимаешь?

– Понимаю, – она кусает губу. – Я действительно просто хотела как-то тебя отблагодарить. За всё. Можно же на «ты», да?

– Без проблем, – я провожу рукой по затылку. – Считай, у тебя получилось.

– Правда?

– Правда. Здесь никогда не было так чисто. И пахнет потрясающе. И вообще… — замечаю, как она неловко трет запястья. – Ты что, весь день батрачила?

– Немного. Хотела, чтобы… уютнее было.

Меня это злит, потому как было бы лучше, если бы она подумала о своих руках. Теперь же, ко всему прочему, я себя еще и виноватым чувствую. Замечательно.

– Болит?

13. 6.2

Болит, но поначалу она совершенно не хочет в том сознаваться. Только заметив мой скептический взгляд, кивает и виновато отводит глаза. Беру её ладони в свои, разворачиваю. Вот черт.

– Ты спятила? – рычу.

– Не ори!

– Пипец, – заключаю я. – В следующий раз сначала думай!

– Я как лучше хотела! – возмущается потерпевшая, а у нее на глазах выступают слезы. Это… остужает. У меня в груди какая-то, мать его, катастрофа случается. Гребаный необъяснимый коллапс. К счастью, у этой дурочки телефон звонит, и она убегает, чтобы ответить, не то бы… А хрен его знает, чем бы это закончилось.

Достаю тарелку и накладываю себе ужин. Подумав, накладываю и ей, вслушиваясь в непредназначенный для моих ушей диалог. Немного расслабляюсь, когда понимаю, что разговаривает моя гостья с матерью.

– Есть иди! – кричу, когда все готово. А пока она идет, не прекращаю себя ругать за то, что очутился в этой странной ситуации.

Сабина выныривает из коридора, телефон в руке, волосы всё ещё влажные, на щеках румянец. Глаза блестят. Выглядит она… как-то по-домашнему. Будто ей здесь – на моей кухне, самое место.

– Спасибо.

– За что? Ты сама готовила. Я только наполнил тарелки.

Она берёт вилку, медленно, почти благоговейно. Пробует. И я наблюдаю, как у неё от удовольствия еще сильнее темнеют скулы. Господи, да она же голодная! Привез девчонку домой и даже не подумал, что она будет есть! С другой стороны, я же ей не нянька… Так какого хера?

– Ты не переживай, завтра я закончу со шторами. Сегодня не все успела.

– Ага, давай, убейся окончательно, – фыркаю я.

– Ну, ты можешь мне помочь… Я покажу, что и куда крепить, если ты не помнишь.

– Завтра у меня рабочий день, – замечаю я с легкой прохладой в голосе, потому как мне вдруг совершенно неожиданно нравится мысль, что она здесь задержится. И это какая-то полная хрень, если честно. Когда-то на заре своей карьеры я еще пытался жить с девушкой, но из этого ничего не вышло. Даже не смотря на то, что то была нормальная земная девушка. Не такая, как… Обрываю себя, так и не сформулировав окончание. В конце концов, не мне ее судить. Достаточно просто держать в голове, что такие девочки, как она, не по зубам таким мальчикам, как я.

– Я не навязываюсь, – вдруг выдыхает Сабина. – Если мешаю – скажи. Я уйду, правда.

Поднимаю глаза. Она стоит на фоне голого окна, между прочим, в моей футболке, в моих шортах, с растрепанными волосами, израненными руками и взглядом, в котором куда больше стыда, чем уверенности. Неглупая. Понимает, как это выглядит. Понимает, что я ничем ей не обязан. Боится одиночества. И всё равно стоит и говорит: «Я уйду, если мешаю». Гордая, работящая… В общем, странная какая-то эскортница, ей богу.