Соколов огораживает нас от встречного потока, выставляет руку и нечаянно касается предплечьем моей груди. Задерживаю в лёгких воздух, бросаю быстрый взгляд на Лёшу. Тот, вроде бы, ничего не заметил, а у меня внезапно мурашки по телу пробегают. Вот такой эффект от короткого контакта. Нехорошо это, точно нехорошо.

- Могу посоветовать фирму по дизайну и ремонту, - предлагаю, снова косо посматривая на Соколова.

- Буду благодарен, я как-то в этом не особо разбираюсь. Надобности не было ничего искать.

Его голос, богатый и глубокий, завораживает меня.

- Давай телефон напишу, куда з-звонить?

Ну вот, ещё не хватает начать заикаться. Невольно прочищаю горло, когда Лёша протягивает мобильник. Немного теряюсь, но принимаю, чтобы дрожащим пальцем набить номер Марининой фирмы.

Что я, блин, делаю? Куда лезу? Зачем?

Даю короткий дозвон, сохраняю в памяти.

- Вот. Только не знаю, как тебе по затратам будет, - мигом вспоминаю, что расценки-то у Марины выше средних по городу. – Хочешь, о скидке договорюсь?

- Буду благодарен. От скидок, особенно если по блату никогда не отказывался.

Соколов, судя по выражению лица, даже забавляется.

Собираюсь вернуть телефон, когда на пару секунд на экране всплывает сообщение.

«Сокол, я, правда, очень соскучилась. Не сердись»

И имя «Дана».

Сглатываю.

Мне должно быть всё равно.

Мне ведь действительно должно быть всё равно, так?

Но почему-то ни черта не всё равно.

Что-то жгучее и колкое образуется в груди. Ревность? Серьёзно? К кому? На каком основании? Кто он вообще мне? Никто…

- Ещё раз спасибо, - благодарит, даже не замечая моего состояния.

И на экран не смотрит.

Значит не особо-то и ждёт сообщений от «провинившейся» Даны. Из-за чего он там должен не сердиться?

«А какое тебе до этого дело?» - вопрошает внутренний голос.

Когда садимся в машину, Алексей спрашивает адрес.

- А тебе не сказали, что ли? – огрызаюсь. – Хороший водитель таких вопросов не задаёт.

- Извини, столько лет прошло, растерял навыки.

- А чем же ты занимался?

- Всяким.

Его ничего не значащий ответ раздражает меня лишь сильнее.

Бурчу адрес, отворачиваюсь к сыну, чтобы посмотреть наши покупки. Но Вова, порядком утомившийся за день, быстро вырубается, и мне не остаётся ничего другого, кроме как сверлить взглядом затылок Соколова оставшуюся часть пути и иногда пялиться в окно.

Мы оба молчим, хотя уверена, у нас есть, что сказать друг другу.

Наконец, мы прибываем в коттеджный посёлок. Подруливаем к дому и заезжаем во двор через открывшиеся ворота.

Алексей глушит мотор, я растрясываю сына, отстёгивая ремни безопасности, и помогаю выбраться из машины.

- Иди домой, Вовик.

Сын уносит наши покупки, а мне достаётся его спортивная сумка с экипировкой.

Соколов захлопывает багажник, затем оглядывает лужайку и здание. Ничего больше не говорит, кроме короткого «всего хорошего, Вера Петровна», и уходит к калитке.

- Алексей, - окликаю, и он оборачивается. – А обратно ты как? Пешком?

- Доберусь, не волнуйся.

- Да я и не волнуюсь, - фыркаю, но Соколов уже не слышит. Ушёл.

Плечи опускаются.

Господи, почему же так тяжело?

И радостно одновременно.

Последнее меня совсем не воодушевляет. Это неправильные эмоции, в корне неверные.

5. Глава 5

Мы с Мариной в кафе, обсуждаем дела и последний проект, который я завершила. Её очень воодушевляют фотографии, и она планирует съездить в загородный коттедж, посмотреть перед сдачей всё на месте.

- Ты просто волшебница, Вера. Мне нравится твоё видение. Красиво сочетаешь цвета и материалы. Кто-то годами этому учится, а у тебя, будто врождённое.