- Уже ехать? Серьёзно? – хмурится Лёша, но как-то наигранно.

Смотрю на него вопросительно, ничего не понимаю.

- Любой отличный день надо зафиксировать чем-то вкусным и неполезным, да? – это он уже к Вове обращается.

- Да! – воодушевляется сын.

Этому только «неполезное» и подавай, прям хлебом не корми. Перевожу взгляд на Соколова, как бы спрашивая: что это за самодеятельность?

- Например, мороженым. У него же нет аллергии? – последнее уже ко мне.

Отрицательно мотаю головой.

И даже не замечаю, как мы перемещаемся в кафе на первом этаже.

Соколов всё делает сам. Мне капучино с солёной карамелью, как я всегда любила (помнит же, гад) и эклер, Вове мороженое, вкус сын выбирает сам, и тёплый чай, себе что-то горькое и бодрящее на один глоток. Очень по-мужски.

Боюсь, что за столом повиснет неловкая тишина, потому что не знаю, о чём можно разговаривать с этим мужчиной. Он снова для меня незнакомец. Столько лет прошло, я ничего о нём не знаю.

«И узнавать не надо, - всплывает в голове. – Ни к чему.

Хотя, признаюсь, очень… очень хочется».

Но мои опасения вмиг развеиваются. Эти двое вдруг начинают болтать про теннис и футбол, и я как-то выпадаю из их разговора. Только наблюдаю, как Соколов ведёт себя с ребёнком и задаёт ему правильные вопросы. Дети, кстати, любят отвечать на вопросы, а не только воспроизводить их по сто раз на дню. Интересно, откуда у Алексея такие таланты? Насколько знаю, детей у него не было.

«Прошло почти десять лет, могли и появиться», - подсказывает внутренний голос.

Но он же следом отвечает, что это, скорее всего, не так. Не похож Соколов на отца. Да и будто бы не предназначен для этого.

- Ну что, кажется, пора, - вклиниваюсь, когда в их диалоге возникает пауза. – А то есть шанс встрять на шоссе в дикую пробку.

Вова тянет меня за рукав, говорит, что хочет в туалет. Дорога не близкая, я б и сама предложила.

- Мы вон туда, - указываю в сторону уборных, - скоро вернёмся.

Соколов кивает, а у меня есть минут десять, чтобы отдышаться.

Когда возвращаемся, вижу, что Лёша разговаривает с кем-то по телефону, но до меня долетают лишь обрывки фраз.

- Да, нужен ремонт. Там всё старое, с советских времён не менялось. Желательно, недели за две управиться. Подскажи нормальные конторы, пожалуйста. Кинешь номер, да?

Стоим рядом, ждём, пока закончит разговор, и, заметив нас, Соколов быстро сворачивается.

- Переезжаешь куда-то?

- В родительскую квартиру, - морщится.

- Не хочешь, что ли?

Не могу понять его реакцию.

- Да нет, там хорошо. Просто… - замолкает, высверливает во мне дыру взглядом.

С вопросом гляжу на него. Что не так? Такое ощущение, будто я в чём-то виновата? Я? Виновата? В чём, мать его, я виновата?

Но ощущения – это всего лишь ощущения.

Соколов моргает, и морок спадает.

- Летс гоу? - выдаёт он, подмигивая Вове.

- Ес! – улыбается сын, вскидывая вверх большой палец.

У него сегодня мини-праздник: и подарки, и вкусняшки, и домой не сразу после тренировки загнали.

- Мам, сегодня мой день, - заявляет мне.

- Каждый день твой, сынок.

Обнимаю его за плечи и направляю к выходу. Количество посетителей в разы увеличилось, потому что близится вечер.

Алексей молча идёт рядом. В груди закручивается болезненная спираль, природу которой я сама точно определить не могу, просто как-то всё разом навалилось. Встреча наша внезапная сегодня, его заявление, что он снова на мою семью работает, взгляды непонятные. Ощущаю себя восемнадцатилетней девочкой, только рядом с ним такое возможно.

Дышать сложно, потому что понимаю: истосковалась по нему. Сколько не глуши эмоции и чувства, они всё равно лезут наружу. Надо дышать глубже и успокоиться. Только раз попав в поле влияния Соколова, уже сложно из него вырваться. Он – центр, мир вращается вокруг него. Мой так точно когда-то так делал. Как бы снова не начал.