Дети с родителями активно стекаются на парковку.

Вова, наконец, отлипает от меня, делает шаг к машине, с интересом смотрит на Соколова.

- Ты наш новый водитель? Мам, мы домой, что ли? Ты же обещала…

- Обещала и помню, не переживай, медвежонок, - глажу по голове. – Садись и поедем.

Пока Вова залезает в салон, Соколов сверлит меня взглядом. Приподнимаю брови, мол, что?

- Куда едем? – уточняет.

- В книжный, обещала ему, что сам выберет, что почитать. Он вот недавно научился, теперь не остановишь. Хочет практиковаться без конца.

- Упорный.

- Да. В этом он в отца пошёл, - не удерживаюсь от шпильки.

И с удовольствием замечаю, как крепче сжимается челюсть Соколова. Он кладёт руку на приоткрытую дверцу и придвигается чуть ближе, а у меня голову ведёт. Нет-нет. Это слишком.

Шагаю назад, а Лёша за мной, хватает за локоть.

- Аккуратно, здесь проезжая часть всё-таки, - предупреждает.

- Вижу, - бросаю хрипло и с вызовом.

- Так значит, ты счастлива, Вер?

- Очень, - это я уже выдавливаю.

А потом быстро отстраняюсь, высвобождая захваченный в плен локоть, и обхожу машину, чтобы сесть рядом с сыном.

- Как тренировка?

Вова вдруг морщится.

- Нормально. Только живот болит и руки.

- Это же мышцы, сынок. Значит, хорошо поработал.

- Мне не нравится, мам.

Он смотрит на меня огромными синими глазами с надеждой, что я что-то изменю. Но Илье очень хочется сделать из сына теннисиста, тогда как сам Вова болеет футболом, что для Ильи вообще не аргумент.

- Надо потерпеть, в начале всегда трудно, медвежонок.

Тянусь, чтобы сжать его маленькую ладошку в своей. И мне не понятно, кому сейчас больше нужна поддержка: ему или мне?

Лёша, кажется, прислушивается к нашему разговору, но не влезает. Понимает, что любой комментарий будет лишним.

Довольно быстро мы доезжаем до книжного гипермаркета. В этот час здесь не слишком много народа. В памяти внезапно всплывает, как мы с Соколовым как-то в него же и ходили. И забрели в отдел не совсем приличной литературы. Я ещё картинки разглядывать отказывалась, а у Лёши с этим не было никаких проблем.

Щёки горят от этих мыслей.

Вот знала же, что так и будет… Прошлое прилипчивое, как репейник на дороге. Но почему за эти годы воспоминания не померкли? Я не помню много, а вот всё, что связано с Соколовым – отчётливо и в деталях.

Когда он подходит и встаёт рядом, бросаю ему через плечо.

- В целом ты можешь ехать домой, мы тут сами разберёмся. Вожу я хорошо, так что до дома доедем, можешь не волноваться.

Соколов хмурится и отрицательно качает головой.

- Нет, я вас сам довезу.

- Зачем? – смотрю искоса. – В гости приглашать не буду.

- Я и не рассчитывал.

От него что-то исходит, что-то странное. Эмоции пробиваются на каком-то флюидном уровне. Это заражает меня ответными импульсами. Впервые чётко понимаю, что мне неуютно. Очень неуютно.

А что я хотела после десятилетнего перерыва и вороха «почему?», оставленного без ответов.

- Выбрал? – переключаю внимание на сына.

Мы в отделе детской литературы, сын плюхнулся на колени и перебирает вынутые с полок книги, листает странички, разглядывая иллюстрации, и вслух читает названия на корешках.

Он берётся за какую-то книгу про гигантскую грушу и ещё что-то про котёнка.

- Мам, можно две?

- Конечно, хоть три.

- Нет, пока эти возьму.

Вовчик такой рассудительный, прямо не по годам, хотя, конечно, озорным он тоже бывает. Иногда носится по дому без остановки, иногда сидит в своей комнате, возится с конструктором часами.

Подхватывая книги, сын уносится вперёд, еле за ним поспеваю.

- Так, мы всё купили, можем ехать, - сообщаю, когда отходим от кассы.