- Возможно, но выбора у вас нет, — улыбается моя Мышка плотоядной улыбкой.

- Я подопытный кролик, а в чём ваша задача, доктор? — продолжаю «простукивать» ее.

- Кролик? Нет, не кролик. Они милые и безвинные, и мне их жаль, а вас не жаль совсем, учитывая всё то, что вы творили. Хотя не могу не признать, что в вас есть некое отрицательное обаяние, и я понимаю тех, кого вы заманили под зеркало на потолке, изнасиловали и убили. И особенно я могу понять Ребекку.

- Не вмешивайте её сюда, — я еле сдерживаю порыв неконтролируемого гнева.

- Не получится. Она - ответ на все вопросы. Она - ключ. Сейчас посмотрим, насколько вы сговорчивы, Митчелл. Первый вопрос. Как вы её называли?

Я молчу. Я не хочу говорить о ней с докторшей с комплексом бога.

- В чём дело? Говорить сложно стало? Или слух подводит? — тон злой и насмешливый. А еще возбужденный. Страшно подумать, какое порно это дамочка смотрит по вечерам.

Снова её твёрдые пальцы, измеряющие пульс.

- Сто семьдесят, Митчелл. Надо отвечать на вопросы. Аминазин уже не пугает? Хотите, расскажу про «смокинг»? Мы так называем тесный деревянный ящик с плохой вентиляцией. Тёмный ящик, в котором вы проведёте сутки. Минимум. А ещё в помещении, где он находится, температура не опускается ниже плюс тридцати. Так, как вы её называли?

- Бекки, - сдаюсь я, не в силах обуздать сердцебиение.

- Хороший мальчик. Можно работать. Я здесь для того, чтоб интервьюировать вас и вести наблюдения за состоянием в ходе получения вами терапии. Кроме того, я постараюсь сделать всё возможное, чтоб вы дожили до финала эксперимента.

6. Глава 6. Фрэнсис. Дуло у виска

Мне по вкусу этот разговор. Ещё немного, и удастся её продавить: убрать барьер отчуждённости, который Бекки так кропотливо возводит. Ей повезло, что мы уже на месте и можно ускользнуть. Может, так оно и надо – в этих заигрывания есть некая прелесть, которую хочется смаковать, как хорошее вино.

Мы входим в зал. Она тащит с собой поникшую розу. Какой эпатажный жест. Тоже проверяет меня – хочет знать, насколько я мужик. Пожалуй, приму участие в этих детских играх. Вероятно, она уже не можешь без этого после отношений с ним, которые никак не отпустят. Сажусь рядом и беру её за руку – кожа мокрая, как у лягушки.

Наше появление прекращает непринуждённую болтовню ни о чём. Теперь мы главные звёзды этой встречи. Кто-то бесстыдно пялится, кто-то отводит глаза, а кто-то - Элис, готовая расплакаться. Зачем она здесь? Я даже не помню, кто у неё умер. Наверное, любимый кот, и под этим предлогом она ходит на встречи группы. Стряпает отличные пироги и может зайти прибраться в холостяцкой квартире, но внешний вид такой унылый, что переспать с ней не решишься даже из жалости и по пьяни.

Тягостное молчание, которое уже чувствуется физически, прерывает Глэдис, наш психолог, женщина, которая строит из себя высококлассного спеца, но на деле только советует не замалчивать отрицательные эмоции и клюет Ребекку.

- Народ! – кричит она, пытаясь обратить на себя внимание. – Я понимаю, что это немного против правил, но надеюсь, вы меня поддержите. Есть один человек, который очень нуждается в нашей помощи. Это сестра моей подруги, и я бы очень хотела, чтоб она просто побыла с нами сегодня…Стелла, - зовёт она, пока десяток злых, как собаки, копов не начали бунтовать.

В зал медленно входит женщина за шестьдесят с очень прямой спиной. Нижняя губа поджата так сильно, что напоминает красную нить, прорезающую скорбную маску, которая мало похожа на нормальное человеческое лицо. Бесконечно мнёт в руках носовой платок. Плохой признак: нервничает сильно, готовится к чему-то. Взгляд волчьих глазок сразу впивается в Бекки.