Хотя, конечно, совру, если скажу, что и раньше об этом не думал. Марина приходила в мои мысли чуть ли не каждый день, и это несмотря на загруженность. Снилась тоже достаточно часто… И после каждого такого раза становилось всё труднее возвращаться в реальность, где она слишком далека.

Какой бы заманчивой ни была мысль, что девочка меня вовсе не ненавидела, а будет даже рада видеть, когда я появлюсь в её жизни снова — умом понимал, что это далеко не так. Да, иногда она смотрела на меня доверчиво, чуть ли не в поисках защиты, иногда — с любопытством, какой-то непосредственной заинтересованностью. Но всё это — не то же самое, что симпатия как к мужчине. А её я если и чувствовал, то во время поцелуя, которому Марина отдавалась со всей страстью, забыв об обстоятельствах. И всё же это — физика. Умом она меня ненавидела, и как раз именно это в её глазах я видел чаще всего.

Насколько я слышал из случайных телефонных разговорах Спицына с дочерью, в которых я вникал, как безумный, желающий урвать хоть что-то о ней — Марина наслаждалась жизнью на свободе. Я ей, наверное, уже и забылся. Явлюсь снова, попытаюсь сблизиться — получу отпор.

Так что свадьба поможет не только бизнесу, но и мне. Как это ни было дико, но, похоже, мои единственные шансы — сначала не дать Марине выбора, навязав ей своё общество, а потом уже расположить её к себе. Предварительно запасаясь всем терпением, что только у меня было.

Права на ошибку у меня больше нет. Это я решил наверняка. Даже из руин можно создать нечто особенное, а не превращать их в пепел.

***************

Марина прекрасно выглядит. Я бы и в обычных условиях с трудом оторвался бы, а уж после долгой разлуки…

Невинной девочке на удивление идут яркие губы. Красный оттенок так подчёркивает всю их полноту и изящность, что я будто снова чувствую сладость того поцелуя. Спускаюсь ниже, по тонкой шее, украшенной колье из розового золота. Судя по всему, это её любимый метал.

Стараюсь не особо пялиться и не смущать девочку преждевременно. Она пока ещё не моя, как бы ни было заманчиво считать иначе. Так что просто скольжу взглядом по вечернему чёрному платью с разрезом, открывающим стройные ножки при ходьбе. Плечи оголены, открывая красиво очерченные ключицы и чуть ниже, но не позволяя увидеть грудь, которая сейчас, судя по всему, без лифчика.

Ещё некоторое время вожу по соблазнительной фигуре взглядом, пока не чувствую, что Марина смотрит на меня.

Сокращаю между нами расстояние, подхожу. Мы пока не в главном зале. В гардеробной, наедине.

В лучшие времена я бы этим, безусловно, воспользовался иначе, чем собираюсь. Но, увы, обстоятельства таковы, что вырванные у собравшихся минутки стоит использовать на разговоры.

— Добрый вечер, — мягко здороваюсь, пытаясь разгадать её нечитаемый взгляд. В итоге не нахожу ничего лучше, чем спросить напрямую. — Как настроение?

— Какое должно быть, такое изображу, — сухо выдавливает Марина, явно давая понять, что её лишь вынуждают делать то, чего от неё ждут.

Я это и так знал, поэтому почти не реагирую даже внутренне. Лишь подмечаю про себя, что пропасть шире, чем думал. Одним прыжком не обойтись, придётся строить мост.

Но это потом. Пока надо довести ситуацию до свадьбы, не оставляя Марине выбора. У неё ведь и так его нет, причём по причинам более серьёзным, чем моё желание — так что не стоит поддаваться на её страдальческий вид. На жалость меня не пробить, уж точно не сейчас.

— Нам придётся выйти к гостям, — обвиваю её плечи рукой, — И выглядеть при этом счастливыми молодожёнами. Такое настроение от тебя ждут.