Роковой разговор состоялся неделю назад. Кириллу уже передали моё согласие, но также предупредили и о том, чтобы он никак не связывался со мной до свадьбы и на глаза не попадался. Я попросила папу донести до похитителя это максимально доходчиво — боялась, что иначе не выдержу и не пойду на этот шаг, несмотря ни на что. Разрешила, кстати, так Кириллу и передать.

И, похоже, это сработало. Меня не беспокоили, но присылали мне цветы — нежно белые розы. Не знаю, как он понял, что они мои любимые, папа сказал?

В любом случае, цветы меня не разозлили. Даже наоборот. Я решила, что это хороший знак и оставила их как символ того, что всё и вправду будет, как я задумала. Что наш брак станет своего рода фиктивным. Раз Кирилл пошёл мне навстречу в одном вопросе, то запросто сможет и в других тоже. Если бы он был настроен подавить мою волю, вряд ли стал бы всерьёз воспринимать мою просьбу…

Неделя, которую мы не виделись, пролетает быстро. Приготовления к свадьбе вовсю идут, но я в них не участвую. Мы с папой как-то безмолвно и синхронно решили меня в это не вплетать. Хорошо, что он понял — мне оно не надо. Согласна на любые варианты, и как-то даже всё равно, кто это организовывает. Точно не Кирилл, тот загружен работой с моим отцом, за которую оба берутся чуть ли не втрое усердней. Я это улавливаю из разговоров с папой.

А в целом эта неделя проходит для меня так, будто ничего и не поменялось за последние дни. И только в мыслях бьётся понимание, что я вот-вот стану женой Кирилла…

А сегодня мы ещё и увидимся. Всё-таки придётся в один вечер до свадьбы это сделать — мы должны объявить всем нужным людям на светском вечере, что вот-вот поженимся. Папа очень просил, сказал, что это важно.

10. Глава 10

От лица Кирилла

Я не видел Марину месяц. Первые две недели я посвятил себя налаживанию отношений с её отцом, ведь помнил, как он важен для неё. Понимал, что не было никакого смысла начинать проявлять свою симпатию к бывшей пленнице без того, чтобы хоть немного реабилитироваться в её глазах. А лучший способ сделать это — заручиться поддержкой её папы.

К тому же, Марине нужно было время, чтобы прийти в себя и, возможно, смягчиться ко мне, если не соскучиться хоть немного.

Но я оказался излишне самонадеянным по обоим пунктам. Спицына мы не просто недооценивали — мы даже не представляли, каким жёстким он может быть. И прощать едва ли вообще умел. Мы, конечно, действовали вместе и вроде как даже общались, но я слишком хорошо чувствовал его настороженность. Она не прекращалась несмотря ни на что, хотя я уже давал понять, что жалею о похищении. Всячески проявлял это и словами, и делами.

И да, мне всё ещё приходилось делать вид, что похищение Марины было моей идеей. Потому что настрой нашего с Антоном отца был даже похуже, чем у Спицына. Не самое лучшее время для таких новостей. Из нас двоих с братом только я мог выдержать этот гнев и только я мог попытаться уладить ситуацию. Балансировать между Спицыным и собственным отцом… Ещё вопрос, кому из них меньше нравилась идея сотрудничать со вчерашним конкурентом и даже врагом.

Папа очень злился на меня за своевольную сделку и за возвращение Марины. Тем более, когда узнал, что Спицын соврал насчёт убитого охранника и смертельно раненного Антона. Мне с огромным трудом удалось убедить всех, что всё к лучшему, хотя, конечно, понятно, что ситуация так нормализоваться не могла.

А скоро стало понятно, что она только обострялась, грозя перерасти в настоящую катастрофу. Попытки решить её приносили всё меньше результата. Тогда мне и пришла идея о свадьбе, как о необходимости.