— Идите, нянечка, и займитесь наконец воспитанием моего крестника. — Выталкивает меня из-за раскидистой пальмы Валерий Железнович.

И я почему-то повинуюсь. Но иду неохотно, будто голову в петлю совать. Теперь не могу смотреть на Луизу спокойно. И хотя это действительно не мое дело, я уже знаю, что она вовсе не образец порядочности, а порочная, гулящая баба. 

4. Глава 4

Я толкаю качели, и Гоша с хохотом взлетает вверх. Ему весело, и я довольно улыбаюсь. Сегодня день рождения Луизы, и подготовка идёт с самого утра. Нарочно увела мальчика подальше, чтобы не видеть, как телохранитель Феденька помогает хозяйке с оформлением дома. Вот жутко меня это коробит, как будто я сотрудник полиции нравов. В ресторан прекрасная изменница ехать не захотела, изъявив желание отпраздновать дома, в семейном кругу. Ещё бы, в каком-нибудь «Майдане» Федю за стол не посадишь. А тут можно. Он ведь свой, и другие толстосумы присутствие челяди за столом не осудят.

Толкаю качель резче, исподлобья наблюдая за тем, как воркуют влюбленные, встречая на крыльце очередную порцию десертов из ресторана.

Острое чувство справедливости не даёт мне покоя. Хозяин купил ей в подарок дорогущее колье, а она ему рога наставляет, как у носорога, только белоснежные, гладкие и отполированные.

В кармане пиликает телефон, а я себя уговариваю:

— Не моё это дело, не моё. Потеряю работу, и жрать будет нечего. Пусть делают, что хотят.

В мессенджер приходит сообщение от лаборанта Юрия. Моя новая попытка завязать отношения. Всё бы ничего: и Юра довольно милый, и познакомились мы в очереди в дискаунтере, а это значит, что он парень экономный и хозяйственный, что в семейной жизни пригодится. И, судя по всему, мужчинка неплохой. Разговаривает культурно, кольца нет, вредных привычек тоже. И это замечательно. Только вот есть сразу два «но». Когда мы с ним беседуем, я не могу отвести взгляда от проплешинки на его правом виске. В этот момент я могу думать только о хреновой работе его парикмахера. Ну дрогнула рука и отхватила немного больше. Но время идёт… А проплешинка остаётся, и меня это серьезно беспокоит.

Ну а второе «но»… Я разворачиваю его селфи. И вздохнув, снова сворачиваю. Помощник училки по химии в -адцать какой-то там школе всегда одет одинаково. И когда я говорю одинаково, я имею в виду повторяющуюся изо дня в день одежду. Он носит серую, цвета крыла пищевой моли рубашечку и джинсо-брюки, когда-то чёрные, теперь графитовые с потёртостью. И вот такие селфи он присылает мне каждый день. Нужно понимать, что я не помешана на шмотках и считаю, что каждый волен одеваться, как ему нравится. Но с младшим техническим сотрудником химической лаборатории в школе на Ермолаевской мы знакомы уже две недели, и в его наряде ничего не меняется. Мне не даёт покоя мысль, что он никогда не стирает одежду. Но я надеюсь, что иногда он все же забрасывает свою серенькую рубашку и фантомно черные брюки в стиральную машину. И после получасового режима быстрой стирки развешивает их на змеевике, ну а к утру они высыхают.

Ведь селфи он присылает и в выходные дни тоже. А в гардеробе ничего не меняется. Чередуются только зеркала: одно домашнее в деревянной раме, другое — в лаборатории без оправы вовсе. Прислав очередной свой фотоснимок, Юрий приглашает меня в кафе-мороженое. Выбор, прямо скажем, весьма неоднозначный для двадцатисемилетнего взрослого мужчины. Но, может быть, ему действительно очень сильно нравятся пломбир и эскимо, и он желает разделить со мной минуты радости. Увы, вечеринка у Петра и Луизы намечена на семь часов вечера, и меня попросили остаться подольше, поэтому от возможности полизать шарики в компании парня, умеющего подготавливать к уроку стëклышки, препараты и пробирки, приходится отказаться.