Дыхание ректора обжигало мою щеку, первое прикосновение губ только попробовало меня на вкус, в следующий миг его губы стали смелее, они прижимались и сминали, требовали ответа, но я испуганно замерла. Тогда рука Мардока зарылась в мои волосы, а вторая теснее прижала к груди. Я почувствовала, как сильно бьется его сердце, а кожа под рубашкой была такой горячей… Его язык провел по моим губам и стал разжимать мои зубы, чтобы проникнуть внутрь. Я дрожала от страха, сердце колотилось в панике, а дыхания не хватало, я слегка разжала сведенную страхом челюсть, чтобы глотнуть воздуха, но ректор тут же заполнил собой все пространство внутри меня. Его язык требовательно ворвался внутрь, выписывая незнакомый мне танец страсти. Я чувствовала растерянность, уперлась руками в широкую грудь, но с таким же успехом я могла пытаться сдвинуть гору.

Наконец, мне удалось глотнуть воздуха и воскликнуть:

– Пустите!

– Ты только моя, Адель… – отозвался хриплым голосом мужчина.

– Пожалуйста, не надо…

– Ты не оставила мне выхода.

– Я ничего не сделала! Обещаю, я буду хорошо себя вести.

– Это так возбуждающе звучит…

Мардок медленно провел пальцем по моей высоко вздымающейся от учащенного дыхания груди, от самой шеи до еще уцелевшей пуговицы. Но прикосновения его пальца она не выдержала, тут же отскочив в сторону, словно одинокий солдат, бросивший штандарт и решивший, что крепость больше незачем защищать. На лице ректора появилась довольная ухмылка. Его темному взгляду открылась моя грудь. И он явно наслаждался этим зрелищем. Его палец проскользил по мягкому полушарию, вызывая мурашки и коснулся соска, прикрытого бежевым, скромным лифчиком.

– Твое тело заслуживает самых лучших шелков и кружев, обещаю, когда ты станешь моей женой, у тебя будет все.

– Думаю, нам нужно подождать до свадьбы…

– Если бы ты одумалась раньше, то так и было бы, но теперь я уже не смогу остановиться.

– Господин Мардок, я…

– Витаэл, меня зовут Витаэл, сколько я должен раз тебе это повторять?

– Господин Витаэл…

Пальцы мужчины сжали мой сосок, и я охнула.

– Сегодня ты будешь стонать мое имя, может быть так, оно лучше отложиться в твоей голове, – перебил ректор и оттянул ткань бюстгальтера, чтобы обхватить губами мою грудь.

Горячие губы на моей чувствительной от волнения коже, вызвали толпы мурашек. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Представляла – да, но не так и не в таких обстоятельствах. И мне никогда бы не пришло в голову замахнуться на ректора! Он был красив, но его красота пугала, в ней было что-то хищное, такое, что не по зубам большинству обычных женщин, и тем более мне – затравленной студентке. Но этот хищник сам возжелал меня. Хотя, конечно же, не меня, а Адель. Он просто перешел мне по наследству, и я была к этому не готова, мне было страшно до дрожи в коленях, до застревающего в горле крика. Но кричать было бесполезно.

Я замерла словно статуя, прислушиваясь к ощущениям в своем теле, пока губы Витаэла ласкали мой сосочек. Казалось, это была не просто часть тела, а колок, настраивающий чувствительный инструмент, внутри меня натягивались какие-то струны, вибрировали и уходили к низу живота, вызывая там тянущие ощущения. Это было так удивительно, что сбивало дыхание, делало его рваным и шумным. Наигравшись с одной грудью, Мардок перешел на другую. Снова горячие губы обхватили чувствительный, затвердевший сосок, сначала он нежно посасывал, затем катал языком, заигрывал, теребил. А потом мягко прикусывал, я не сдержала робкий стон, и мужчина довольно улыбнулся, его вторая рука тоже стала ласкать мою грудь, а я чувствовала, как она наливается тяжестью, томлением, кожа нагревалась и каждое прикосновение вызывало все больше и больше ощущений. Мои эмоции пугали меня. Нормально ли то, что я чувствую? Я вдруг это тело падшей женщины? Что, если Адель и правда давно расцвела и уже не девственница? Если она уже с кем-то целовалась или, еще хуже, отдалась кому-то? Может, она сделала это назло ректору, ведь они явно конфликтовали? Ужас снова сковал мое тело. Если Адель не девственница, то Мардок сделает со мной что-то ужасное.