Я опустился на стульчик. Детский, розовый. Закрыл лицо ладонями. Главное — жив. Все эти последние  месяцы Карина никак не обозначала свое местоположение и ни слова не говорила о ребенке. Я боялся самого страшного. 

— Дайте мне данные этих людей. 

— Тайна усыновления, — мягко возразила она. — Только через суд, если вы сумеете доказать свою правоту и настоять на отмене усыновления. 

— Плевать я хотел, — выдохнул я. — На ваши тайны. 

Вышел на улицу. Закурил дрожащими руками. Из машины сделал несколько звонков. Связи решают все. Конечно полных данных мне никто так сразу не даст, но я буду хотя бы примерно знать где искать. Судиться слишком долго. 

— Дом малютки очень маленький, — сказал мне Захар перезванивая. — За последние три месяца в нем два раза забрали детей под опеку, и два раза усыновили. 

— Говори кто усыновил.

— Девочку забрала супружеская пара из Нижнего Новгорода. А мальчика…., — Захар помедлил, нервируя. — Мальчика усыновила Белогорова Дарья Ивановна. Карим, твоего сына усыновила твоя помощница. 

Недолгая пауза.

— Ты издеваешься? — охрипшим голосом спросил я. 

— Нет. Карим, твой сын куда ближе, чем нам казалось. 

От сигаретного дыма уже тошнило. Прислонился лбом к автомобильному стеклу — холодное. Холод, это хорошо. Быть может, немного приведёт в чувство. Вышел из машины. Уже начинает вечереть, метель разыгралась в полную силу. Ветер проникает под распахнутое пальто, бросает в лицо снег. 

Мальчик Дарьи — мой сын. Невозможно. Невероятно. Но Захар работает на меня столько лет, и просто откинуть его слова я не могу. Вспоминаю мальчика. Как его зовут? Сеня. Кого интересуют чужие дети? Точно не меня. Незнакомый ребёнок не вызвал во мне бури эмоций. Хорошо помню его взгляд. Серьёзный такой. Взгляд ребёнка, который видел и пережил столько, сколько не каждому взрослому доведется. Мой сын? Я был кудрявым в детстве. Светловолосым… 

Подумав, набираю номер мамы. 

— Да, сынок? — сразу откликается она.

— Мам, скинь мою фотографию в двухлетнем возрасте, — попросил я. 

— Зачем? 

— Нужно, мам.

Я представил, как она пожимает плечами. Затем, как Резеда, идёт за большой коробкой с фотографиями. Любовно, не торопясь перебирает каждую. А затем пришло сообщение. Открыл. Качество фото немного хромает, все же ему тридцать лет. На нем маленький мальчик в клетчатой рубашке и красных шортах. На его лице — улыбка. И глаза смеются. Счастливый ребёнок, баловень судьбы, здоровый и любимый всеми близкими. В этом главное, кардинально различие между мной и Сеней. А во всем остальном… снежинки падают на экран телефона и тают, нетерпеливо стираю капли, вновь и вновь вглядываюсь в изображение. Нет, мы не похожи, как две капли воды. Но мы похожи настолько, что слова Захара вдруг обретают вес. 

— Я нашёл своего сына, — говорю я в мутную, забитую снегом темноту. — Я. Нашёл. Своего. Сына. 

Я одновременно понимаю это, и одновременно не верю. Столько поисков. Столько сомнений. Столько мыслей, что можно было сделать иначе. Что-то переиграть, как-то договориться. А теперь все. Финиш. Можно остановиться, можно не искать больше. Не верю… 

Едем в аэропорт. Мчаться на скорости больше не выходит — метель слишком сильная. По этой же причине не поднимаются в небо самолёты, не пускают даже мой борт, зафрахтованный и оплаченный отдельно. 

— Поспите, — мягко говорит мне служащая аэропорта. — У нас есть отличная гостиница. 

Когда я спал нормально последний раз? Не помню. Но я не могу уйти из зала ожидания. Он полон таких же бедолаг, как и я. Только я отличаюсь от всех них. Я еду к сыну. Я первый раз в жизни еду к сыну.