Телефон зазвонил вырывая из тёплых мыслей. Я посмотрела на экран, чертыхнулась, но вышла в коридор и взяла трубку. 

— Дарья! — требовательно проговорила женщина. — Карим не берет трубку! Мы должны были лететь к морю на выходные, я три купальника выбрала! Он не берет трубку! 

Господи, как я устала от женщин Карима. Я была бы рада не общаться с ними, но они похоже передавали друг другу мой номер, как преходящее знамя, иного объяснения у меня не было. 

— Рита… 

— Эта дура ничего не знает, — рассердилась собеседница.

— Карим Амирович занят работой, — спокойно ответила я. — Если он сочтет нужным, то сообщит вам необходимую информацию сам. 

Как её зовут? Диана? Виолетта? За два года они просто слились в одно надоевшее нечто. Я сбросила звонок, а потом и вовсе заблокировала номер. Что мне за это будет? Пока я выйду из отпуска, у Булатова уже новая женщина будет. 

— Нас это ничего не касается, — сказала я Сеньке, возвращаясь на кухню. — Мы с тобой без них счастливые, да? 

Налила себе какао. Сделала горячее, чем Сеньке. Отхлебнула и с удовольствием закрыла глаза. Сенька протопал к холодильнику, проверять, как в морозилке поживает его льдинка. А я вдруг подумала, что там делает Булатов? Быть настолько не в курсе его дел было дико и непривычно. Хотелось набрать Риту и спросить, что происходит, но я удержалась. Он наверняка ищет сына. Я мысленно пожелала ему удачи, и даже стыдно вдруг стало — Булатову так плохо сейчас, а я просто бесстыдно счастлива. 

Я погрузилась в свои мысли настолько, что не заметила стук. Сеньке пришлось потрепать меня по коленке, привлекая внимание. 

— Что? — встрепенулась я. 

Детский пухлый пальчик показал на входную дверь. В неё стучали. Звонок я отключила, потому что резкие громкие звуки тоже Сеньку будоражили. Посмотрела в глазок и отпрянула — Булатов. Стоило только вспомнить. Помнила, что он может быть нетрезв, и решила не пускать его в квартиру. Обула тапки и вышла из квартиры. 

— Здравствуй, Дарья, — устало сказал Булатов. 

С барбером он так и не встретился, и тёмные волосы успешно добрались до воротника и теперь намеревались закрутиться в кольца. Кудрявый Булатов — это что-то непостижимое, я привыкла к тому, что его волосы предельно короткие, почти ёжик. А ёжик у него на лице теперь, давно не брился. Осунулся ещё сильнее. В глазах усталость и боль, словно он со всем миром воевал в одиночку. Моё сердце затопила непрошенная нежность к боссу — материнство сделало меня ещё мягче, чем прежде. 

— Здравствуйте, Карим Амирович. Вы когда ели последний раз? У меня отбивные есть, макароны и фирменный дешёвый кофе. Впрочем, могу налить какао… 

Сегодня меня назвали мамой. Мой сын. Если Булатов воевал со всем миром, то я весь этот мир могла бы обнять. Казалось, моей любви на всех хватит. И на босса, в глазах которого застыли льдинки, тоже. 

Булатов поднял на меня глаза. Я отшатнулась. Мне часто делали больно в этой жизни. От самых близких людей, мамы и мужа, до простых знакомых и коллег. Я научилась притворяться, что меня не жалят их уколы. А ещё научилась определять это взгляд. Взгляд человека, который сейчас сделает мне больно и понимает это. И все равно сделает… 

— Карим… — прохрипела я, не сумев выдавить из себя отчество, просто сил не хватило, все они ушли на то, чтобы унять панику. 

— Потом, — сказал Булатов. — Потом макароны. Дарья, мне нужно с тобой поговорить. Сейчас. 

Сделал шаг навстречу, я прижалась спиной к двери, не в силах сделать шаг, отвести взгляда от Булатова, готовая, словно львица защищать от неведомой беды самое дорогое, что у меня есть. А это — Сенька. Только он и больше никого не нужно.