— …Простите, не предложил сесть, — нарочито беспечно рассмеялся он. — Прошу.

Сестры робко отодвинули стулья и сели рядом.

Я почувствовала, как животное потерлось теплым боком о мои ноги, а потом запрыгнуло мне на руки. То ли мявкнуло, то ли рыкнуло и с абсолютным умиротворением свернулось в калачик. Рука сама потянулась почесать его за ушком. Наверное, котик, как и я теперь, без дома. Вот и почувствовал родство душ.

Господин Альби-де-Бентамор хмыкнул, но не без удовольствия.

— Позвольте узнать, когда вы планируете переезд? — наконец без лишних сантиментов поверенный переключился на дела.

— Сегодня, — ответила я.

— Сегодня?! — спросили все присутствующие хором.

— А разве есть какие-то проблемы? — насторожилась я.

— Если вы намекаете на мою непорядочность, — вспыхнул он и тут же недовольно отвернулся к картотечному стеллажу. — Смею вас заверить…

В чем хотел заверить поверенный, я так и не узнала. Тем не менее он так долго перебирал папочки в своем стеллаже, что на пятнадцатой минуте у меня укрепилось закономерное подозрение – сестры с ним о чем-то договорились. Например, о «нечаянной утере» доверенность Армелиуса Остролиста. Или еще хуже – продаже третьему лицу! Мог поверенный провернуть такую сделку или нет, но из-за этой мысли меня вдруг охватил животный ужас.

Я вскочила с намерениями заставить господина Альби-де-Бентамор прекратить балаган или мне придется обратиться к королевским инспекторам за выяснением всех обстоятельств передачи моего законного наследства. Но тут кот, приземлившись на пол, видимо, одновременно со мной заподозрив неладное, вскочил на стол и зацепил когтем тоненький корешок красной папки.

— Этот она? — раздосадовано на одном дыхании спросили сестры.

— Ну вот и нашлась… — промямлил поверенный и с пересохшими от волнения губами положил папку на стол.

Я придержала готовые сорваться с языка слова и посмотрела на кота новыми глазами. Он помог найти нужный документ?! Какой хороший котик! Заберу его с собой.

Длинные пальцы господина Альби-де-Бентамора затеребили конверт с надломленной магической печатью. Октябринка нервно заерзала на стуле. Губы Брусники вытянулись в ниточку и побелели.

— Это действительно то, чего вы хотите, юная леди Крокембуш? — поверенный разглядывал меня с интересом.

Я прикусила губу, в который раз напомнив себе, что не подамся ни на какие уговоры ни о замужестве, ни остаться на ферме.

— Совершенно верно, — отчеканила я, с трепетом разглядывая знакомый желтоватый листок из конверта.

— Получите и распишитесь, — холодно ответил господин Альби-де-Бентамор, и от меня не ускользнул его виноватый взгляд, брошенный на Бруснику.

Все понятно – хотели обманом заставить меня отказаться от наследства. Пробежавшие по спине мурашки переключили меня на лежавший передо мной документ. Если бы я выросла не на ферме и меня на протяжении всей жизни прятали от невзгод, возможно, эти мурашки были бы от восхищения и светлой радости, но когда нам с бабушкой не раз приходилось отстаивать семейные интересы, невольно начинаешь задумываться об истинной сущности людей. Мурашки были от недобрых предчувствий.

— Господин Альби-де-Бентамор, почему колдун оставил лавку бабушке?

— Почему же бабушке? — кажется, поверенный искренне удивился. — Речь об истинной хозяйке, обладающей магическим даром.

Стоп. У нас в семье давно смирились с потерей дара Крокембушей. На сестер еще были надежды, по традиции их назвали цветочными именами – как у первой девочки, рожденной с даром. Но когда выбирали имя мне, решили назвать просто Мира – сокращенно от светолюбивого кустарника мирта обыкновенного. Мира обыкновенная. Ни капли магии. И бабушка так считала.