Кристмал просил кровь близнецов. Зачем? Его маниакальная радость при виде крови Малина заставит кого угодно поверить в сумасшествие ученого.

Что в ней особенного? А в нем? Обычный столичный. Или у профессора особая тяга к крови альф? Может, и у Дрейка выпрашивал, надо у него поинтересоваться.

Рядом с собранным мусором нарисовалась Фиф. Она хрустела яблоком и наблюдала за метлой.

Не люблю незваных зрителей.

— Ты что-то хотела?

— Дрейка не видела? — смачный хруст разнесся над площадкой.

Странное поведение утром и теперь. Из-за Дрейка?

Я не догадалась посмотреть в сети универа, чей слейв Фиф, но уже и не требуется.

Она его ревнует? Ко мне?

— Видела. Час или два назад.

Оперлась на метлу в ожидании продолжения без наводящих вопросов.

По лицу Фиф пробежала тень.

Мы в универе, здесь все друг друга видят с разной периодичностью. Очевидно, ее вопрос подразумевал иное.

Огрызок упал мне под ноги.

— Ты все равно здесь за уборщицу, — Фиф дергает плечом и разворачивается в другую сторону.

— Это что, самоутверждение по принципу курятника: пни ближнего, нагадь на нижнего?

— Ага, только я не курица.

— Яйцо? Или крыса в углу?

Фиф обернулась с гневным блеском в глазах. Губы поджались, ноздри раздулись, но продолжения так и не последовало.

Пнула от себя огрызок, смотря в спину гипотетическому врагу. Впредь надо быть внимательнее, живя с ней в одной комнате, а то внезапно вместо зубной пасты в тюбике окажется кислота.

Преувеличиваю, конечно, но осторожность не помешает.

***

После продолжительного махания метлой на ладонях с непривычки мозоли, ноги гудят. Не позволила себе раскисшее лицо, до блока донесла себя «победителем по жизни».

Хочу в душ, а потом лечь и не вставать до утра.

Сбоку распахнулась дверь. В коридоре с ветерком появилась Нэнси. Легкая улыбка играет на губах. Как днем, в корпусе столичных.

Мысли о душе отошли на второй план.

— Ты идешь на ужин? — Нэнси опередила меня с вопросом. — Я заходила к вам перед обедом, тебя не было.

Острый подбородок указал на дверь в мою комнату.

— Я уезжала, были важные дела. А как твой день прошел?

Расскажет про столичного или умолчит? Да, она его слейв, но черт… Там, рядом с Аштаром, она выглядела слишком довольной, ничуть не испуганной.

Я тоже рядом с Дрейком не трясусь от страха, но это другое. Я его слейв, но не в восторге от этого.

— Хорошо, — щеки Нэнси слегка порозовели, — без потрясений.

Она открыла рот с лицом человека, готового разорваться от какой-то сногсшибательной новости.

Напряжение сковало грудную клетку. И почему я уверена, что услышанное мне не понравится?

Проверить не удалось. Нэнси закрыла рот, потерла край лба у волос.

— Так ты идешь на ужин?

Не сказала.

Неприятное покалывание заглушало здравый смысл. Она ведь не обязана мне обо всем рассказывать, мы не подруги. Даже будь ими, все равно не обязана.

— Нет, пропущу.

— Ты в порядке? — Нэнси проводила мое стоическое приближение к комнате.

— В полном, — заверила я и закрыла за собой дверь.

Соседок нет. По-настоящему хорошая новость.

Ни с кем не хочется разговаривать. Особенно тратить силы на душевное общение с Фиф.

После душа развалилась на кровати. Вытянутые ноги поблагодарили покалыванием.

На планшете в уведомлениях висит университетское сообщение со списком студентов: те, кто отправится в резиденцию с говорящим названием «Королевский лес» на следующих выходных.

Все приезжие первокурсники, старший курс столичных, и еще с десяток имен. Во главе списка — Спенсер и профессор Гринвуд. Сумасшедшая биологичка.

В «чудесной» компании предстоит провести слишком много времени: с вечера пятницы до обеда воскресенья. Охота, вероятно, пройдет в субботу.