Я уже поняла. Сейчас мои воспитанники будут лгать, а я защищаться.

– Ваше Величество, – говорю ровно. – Вы призвали меня.

3. Глава 2.

Маардин кивает. Одного этого движения достаточно, чтобы воздух в зале стал тяжелее.

– Миравель, ты была принята в нашу семью с распростёртыми объятьями, – произносит он, холодно глядя на меня.

В этом правда и ложь одновременно.

Прошлый император – ныне покойный Варгул Дракхарион – ни обидел меня ни словом, ни делом. Именно с его подачи я стала воспитывать Эллин и Тейвара, что многие посчитали огромной честью. Особенно для такой, как я.

Покойный император даже собирался даровать мне титул принцессы, но не успел.

Его сын – Маардин, старший брат моего мужа – так же был со мной любезен. Но я всегда чувствовала лёгкий холодок и настороженность, исходящие от него.

А мой муж и вовсе унизил меня в брачную ночь, и продолжал выстраивать между нами стену ненависти все долгие двенадцать лет брака.

– Ты получила всё, о чём может мечтать вари, – продолжает император. – Богатый дом, статус, покровительство. Ты стала частью императорской семьи. И вместо благодарности мы получаем это.

– Я не делала ничего, что могло бы навредить нашей семье, Ваше Величество, – спокойно произношу я, а затем перевожу взгляд на воспитанника. – Тейвар. Посмотри мне в глаза, и скажи, в чём ты хочешь обвинить меня? Скажи это при мне.

Юный дракон упрямо поджимает губы, вскидывая голову, как это делал в детстве, когда пытался казаться взрослым.

– Ты приходила ко мне в покои ночью, – говорит он наконец, глядя поверх моей головы, не в глаза. – Говорила, что я стал взрослым, и что я привлекаю тебя, как мужчина…

Я слышу, как муж рядом со мной делает глубокий вдох, похожий на разъярённый рык, и Тейвар весь сжимается, с ужасом глядя на него.

Ран не ревнует. Нет.

Он просто считает меня вещью, трогать которую позволительно лишь ему.

– А ты, значит, потакал её похотливым желаниям, жалкий выкидыш из драконьего яйца? – рявкает Регаран так, что я вздрагиваю и едва не отшатываюсь от него. Мы с мужем стоим слишком близко друг к другу.

– Я… — мямлит Тейвар, снова теряя решимость, – Я не хотел, чтобы всё так вышло. Отказывался, дядя, честное слово! Но однажды она… она сама вошла ко мне. Сбросила верхний халат, а там не было одежды. Она взрослая. Опытная… сказала, что ей одиноко, что тебя постоянно нет рядом.

Я краем глаза вижу, как рука мужа сжимается в кулак. Наверняка он представляет, что сжимает горло племянника. А может быть и моё…

– Зачем бы ты это ни делал, Тейвар, ещё есть шанс сказать, что это лишь дурная шутка. Я прощу тебя, – я не свожу строгого взгляда с воспитанника. – А ещё лучше, если ты скажешь, кто тебя надоумил. Наказание понесёт зачинщик.

– Никто меня не надоумил! – выпаливает Тейвар слишком быстро.

– Хватит, Мира, – Эллин выступает вперёд, помогая брату. – Я сама видела, как ты входила в покои Тейвара поздно ночью.

Воспитанница выглядит куда увереннее. Эллин всегда была дерзкой и острой на язык.

Наверное, я должна начать заламывать руки и кричать почему дети, которых я любила и лелеяла, так поступают со мной, но внутри пустота. Из меня будто выжали все чувства.

Ещё вчера мы сидели на веранде нашего огромного особняка, и я спрашивала у Эллин к какой модистке мы пойдём, чтобы заказать ей самые лучшие бальные платья на предстоящий сезон. Я радовалась, что она выросла чудесной, умной девушкой, умеющей отстаивать свои интересы. Надеялась, что хотя бы она сможет выйти замуж по любви, раз мне не удалось.

Но сегодня её будто подменили.