Одним быстрым движением Дашан подтянула себя на руках. Секунду Санджив зачарованно смотрел на струи воды, стекавшие по её округлой груди с тёмными тугими сосками, а затем обнаружил себя прижатым к стене. Тонкие изящные пальцы с аккуратными острыми ногтями умело обхватили его горло, мешая дышать.

— Твоя смерть — в моих руках, — холодно возразила Дашан.

Санджив не пытался дёрнуться — связанные руки не позволили бы сопротивляться. Только когда хватка Дашан чуть ослабла, он, силясь подавить кашель, проговорил:

— Технически, ты права. Но я умру не по твоей воле. Я умру, потому что так приказал мой господин.

Дашан зевнула и отодвинулась от него. Она слишком устала, чтобы пытаться разобраться в хитросплетениях чужих мыслей.

«Надо будет проверить его в деле», — только и подумала она. Присела, подобрала шёлковое покрывало, брошенное на пол, и закутавшись в него, побрела к выходу из купальни.

— Раджа… — окликнул её Санджив, не зная, как ещё обратиться. Подумал и поправился: — Госпожа…

Теперь только Дашан замедлила шаг и обернулась через плечо.

— Можешь называть меня госпожа или госпожа Дашан, — уточнила она. — И надеюсь, тебе хватит ума лишний раз не доказывать мне, что ты не раб. Пока ты связан и в моём доме — твой статус именно таков.

На сей раз Санджив кивнул, признавая её правоту. Он не видел смысла злить спасительницу лишний раз.

— Почему ты не взяла меня силой… госпожа?.. — спросил он.

Взгляд Дашан инстинктивно скользнул вниз, на затвердевшую плоть, и кровь прилила к щекам Санджива.

— Во-первых, я слишком устала, — призналась она. — А во-вторых, ты всё равно попросишь меня сам.

Она вышла, окончательно оставив Санджива одного.

В ту ночь Дашан снились алые букеты ссадин, рассыпавшихся под её плетью на смуглой спине. Все чувства необычайно обострились, и Дашан упивалась этим внезапным увлечением, затмившим в её памяти звон оружия и крики умирающих.

Сандживу спалось плохо. Ему мешали верёвки и боль в спине. Хотя масло заметно смягчило её, неловкие движения всё равно приносили дискомфорт.

Он думал о том, как вернётся к господину с неудачей — и о том, как вообще сможет выбраться из дворца. И ещё о том, не будет ли подлостью поступить ровно так, как ожидает от него Дашан. Сбежать, едва представится возможность.

Верёвки он на пробу всё же попробовал растянуть. Однако слуги второго раджи знали своё дело хорошо — локти не удалось развести и на миллиметр.

Вспышкой стыда отозвалось в сознании воспоминание о том, как молодая госпожа подошла к нему со спины. Беспомощному и раскрытому для неё.

Санджив скрипнул зубами, чувствуя, как снова напрягается плоть.

Никто и никогда не входил в него там — ни плотью, ни руками. Так же как сам он не брал никогда и никого.

Сандживу прошлой весной исполнился двадцать один год. На счету его было два десятка успешно выполненных заданий. Но эту часть жизнь не поощряли в монастыре, где он рос.

Санджив обходился медитациями и ментальными практиками, как завещали учителя. Однако и сам он всё чаще и острее ощущал, что не может погрузиться в единение с миром до конца. Всё чаще задавался вопросом: почему нельзя?

«И ты нашёл лучшее время и место, чтобы нарушить третий запрет!» — подумал он со злостью на себя самого.

Именно за этими мыслями застал его рассвет, а стоило лучам солнца заглянуть в огромное окно купальни, как, потягиваясь, в комнату вошла молодая раджа — такая же обнажённая, как и вчера.

— Я приказала принести еды, — поделилась она. Подошла к Сандживу и присела возле него. — Повернись.

Санджив послушно выполнил приказ. Он не поверил своему счастью, когда руки Дашан принялись распутывать верёвки на его запястьях — и тут же застонал в разочаровании, когда затёкшие конечности плетьми опали вниз.