— Что-то, братец, хитришь, — сердито пробормотал Кирилл, сворачивая карту.

Мальчишка насупился и пожал плечами, показывая, что обстоятельства сильнее его.

Неужели, Кирилл всерьез считает, что Ромка водит нас за нос? Не может такого быть, да и зачем ему это?

Я отвлекла помрачневшего мужа каким-то вопросом, и постаралась сгладить возникшее напряжение.

Мы вскипятили на маленьком костре воду, развели концентраты и наелись. Вот уж никогда не думала, что могу с таким аппетитом уплетать лапшу с креветками из пластиковых стаканчиков. Остаток кипятка я слила в термос и взболтала в нем молотый кофе. Пища богов!

Отдыхать после еды не стали — нужно было торопиться, чтобы хоть до пасеки доехать засветло, двигались мы с черепашьей скоростью, петляя и постоянно огибая препятствия. Мне казалось это подозрительным — ведь Ромка собирался ещё вчера добраться до дома. Но лес есть лес — одно дело ехать по пусть и не широкой, но тропе. И совсем другое — по бездорожью.

Старика первым заметил Кирилл. Он стоял у небольшой заводи, приложив собранную лодочкой ладонь ко лбу, и смотрел на болото.

— Эй! — окликнул его муж. — Здравствуйте!

— Здрасти, — оглянувшись, отозвался дед. Был он стар, на вид лет восьмидесяти. Лицо все покрыто глубокими морщинами, седая реденькая борода, кустистые брови. Одет во фланелевую рубашку, кроличью безрукавку и потертые штаны, заправленные в сапоги. — Куда это вы?

— Не подскажете, до старой пасеки ещё далеко?

— Дык, как сказать. Эвон где она, — старик указал вбок через болото. Но разглядеть что-то там, куда он тыкал пальцем, мне не удалось. — Да только чего вам там?

— Да ничего нам там, — с досадой ответил Кирилл. — Нам от неё к скалам свернуть надо.

— К скалам-то? — дед почесал бороду и кивнул. — К скалам проедете. А чего вам там?

— Отдохнуть хотим, — улыбнулась я. — Туристы мы.

— А, ну тогда ехайте, — милостиво разрешили нам. Потом старик оглянулся, и словно боясь, что кто-то его подслушает, конфиденциальным шепотом спросил: — Шеметовская-то развалина стоит?

— Стоит, — кивнула.

— Ох, грехи наши тяжкие, — закручинился дед. — Опять вылезла на свет божий. Ох, беде быть. А графа-то молодого поблизости не видно?

— Не видно там никакого графа! — рассердился мой супруг.

— Ну и ладно, — закивал старик. — Нет, и не надо.

Он как-то опасливо глянул на Кирилла, потом на Ромку.

— А ты, пострел, чего с ними? Ну-ка, айда со мной. Дома, небось, мамка уже хворостину выломала, ждет.

Мальчик, не дожидаясь повторного приглашения, спрыгнул с лошадиной спины.

— Пойду я, пожалуй, — с некоторым смущением сообщил он. — Теперь, с дедом Кузьмой, не заплутаю.

— На, держи! — Кирилл протянул ему обещанную плату. — Да, бери, бери!

Ромка, помявшись, деньги принял и тут же поспешил за стариком, который успел уже уковылять в сторону и теперь ждал мальчишку. Губы его шевелились, но слов слышно не было.

— Суровый абориген, — хмыкнул Кирилл, когда обе фигуры скрылись из виду. — Где он сказал, эта чертова пасека?

Мы направили лошадей вдоль камышей. И ведь почему-то никому из нас не приходила в голову простая мысль — повернуть обратно.

До пасеки мы добрались лишь спустя два часа. При этом удача словно покинула нас вместе с Ромкой — приходилось то и дело возвращаться и искать новые пути для обхода. Солнце пекло, гудели комары и какие-то огромные полосатые мухи. Усталости не было, я даже слегка расслабилась и стала получать удовольствие от скитания. «Становлюсь бродягой» — думала я, лениво покачиваясь в седле. Мы почти не разговаривали, перебрасываясь лишь короткими репликами. Когда мне стало казаться, что болото мы объехали полностью, и сейчас опять слева появится дворец Шеметов, Кирилл закричал: