- Пора! - Поднялся на ноги Иван. - Проверьте, не подцепили ли клещей.

Марианна, хотя и сидела на расстеленном брезенте, тут же испуганно осмотрела свою одежду. К комарам и мошкам она уже притерпелась, а о клещах противно было даже думать.

Они продолжили путь, объезжая то самое Кобылье болото - с виду вполне невинные лужки, в которых только изредка проглядывали темные, усеянные ряской пятна воды. Из них торчали черные осклизлые стволы, и можно было только догадываться, что будет, если кто-то, не разобравшись, ступит на изумрудную траву, скрывающую под собой трясину.

Потом появилась река - неширокая, с достаточно пологими берегами. Паром, представлявший собой помост на железных бочках, стоял удачно, так что переправа заняла всего полчаса. Тарахтел, чихая бензином, движок, крутились колесики на протянутых с берега на берег стальных тросах. Мари стояла у занозистой доски, ограждавшей с двух сторон паром, и смотрела в мутную серо-лиловую воду. Наверное, из-за этого необычного оттенка река и называлась Сизой.

Противоположный берег ничем не отличался от того, который они только что покинули - небольшие, покрытые лесом холмы, болота, овраги. Правда, дорога стала чуть получше. По крайней мере, она была хорошо заметна среди деревьев, и было видно, что по ней иногда ездят.

- Иван, вы не устали? Может быть, мне повести машину?

- Вам? Нет, тут не столичный асфальт. Да и не устал я, привык.

- Тогда почему вы о двух водителях на машину говорили?

- Так это для второй, - рассмеялся Троицкий. - Ни Федька, ни Марк весь световой день не выдерживают. Федька сонный становится, того и гляди зазевается. А у Марка руки слабоваты для такой баранки в сочетании с такой дорогой. Кисти к вечеру могут опухнуть. Поэтому они всегда парой ездят. Правда, Варя тоже водит, но она на таких колдобинах тоже быстро устает. А я - ничего, как ни странно.

День подходил к концу, а они все ещё ехали, и Иван уже начинал хмуриться - ему казалось, что они до темноты могут не успеть. И только когда из-за крон деревьев появилась кривобокая двугорбая гора, вздохнул с облегчением.

- Это и есть Шаман-гора? - напряженно спросила Марианна, которая все последние часы молчала, стараясь не отвлекать Троицкого. Слишком уж сложно контролировать дорогу - то поваленная береза, то ямы, то крутой поворот на спуске.

- Нет, это Пустелиха, - усмехнулся Иван. Сразу за ней - Дикушино. А Шаман… Отсюда не видно - вон в той стороне. И туда на машине вряд ли удастся от деревни добраться.

- А на чем же? - удивилась Мари.

- Ну, сколько-то «Уазик» одолеет, а дальше - пешком. Но лучше верхом на лошадях.

Он с сомнение покосился на спутницу, ожидая, что слово «лошади» её испугает. Но она, казалось, обрадовалась:

- На лошадях, конечно.

- Вы ездите верхом?

- Да уж из седла не вылечу, - усмехнулась Мари.

- И двадцать километров на лошади выдержите?

- Ну, уж если я полтыщи в вашем танке выдержала, то особых проблем не вижу. Мы сегодня ночью выедем?

Иван едва не врезался в дерево от такого вопроса.

- Ну уж нет, - энергично замотал он головой. - Не ночью. Только завтра. Да и насчет лошадей еще неизвестно. Вроде бы, были они у кого-то в Дикушино. Но вот не пустили ли их на мясо и согласятся ли дать - вопрос. Народ там непростой живет, сами увидите. Бирюки.

Обогнув гору, они подъехали к деревне уже на закате.

Первое, что поразило Марианну, это древность и ветхость построек. Она уже привыкла к тому, что на пути встречается много старых изб, в том числе и заброшенных, с заколоченными окнами или полусгоревших. Но среди них попадались свежие срубы, или недавно отремонтированные и перестроенные дома. В Дикушино таких не было. Словно люди тут несколько десятков лет совершенно не заботились о своих жилищах. Пятистенки в два или три окна стояли вдоль единственной улицы с разбитой колеей довольно просторно. Покосившиеся высокие ворота, непременные поленницы, к июню изрядно разобранные, колодец, две козы и пасущийся на привязи теленок. Вот и все, что открывалось взгляду при въезде.