его сыновья что-то делят... ну, кроме папочкиной благосклонности, конечно.

«Мои дети не станут хлебать из одной миски!» Что поделать - амбиции бывшего седьмого сына обнищалого графа.

Когда-то в пять лет Освальд поспорил с шестилетним Ричардом из-за прекрасного белого скакуна. Отец при них разрубил коня надвое. Чтобы никому не обидно.

С тех пор Освальд приучил себя не желать ничего. Кроме трона. Потому как тогда можно будет пожелать всё, что угодно. Хоть птичье молоко. А до тех пор – нет. А если вдруг забудешь – всегда можно вспомнить погибающее, жалобное ржание…

Забавнее всего, что из отцовской миски хлебать можно. И даже нужно. За ним доедать – не позор. Он же у нас - великий Бык Кельтланда. И всех одаряет с королевского плеча. Милостиво так. В том числе – жизнью. Не забывая почаще напоминать, что отнимет ее так же легко.

А вот за покушение на чужое (братское!) имущество даже Нарцисс схлопочет – и нехило. А Валерия… она, конечно, не конь, а пленная принцесса. Но люди так легко умирают… от хвори. Или с лестниц падают. Лошадь опять же может взбеситься… Впрочем, Ли – наездница не хуже самого отца. Вдруг выживет?

Если, конечно, не вскроется, что малышка всё еще носит девичий пояс. Тогда… тогда отец может ее и передать. Из рук в руки. Примерно наказав, разумеется. И ее, и Ричарда. Интересно, попортит ли Ли шкурку Нарциссу? Она же с клинком не расстается. И отец ее тогда лично придушит или сначала пошлет в застенки? В любом случае – будет весело.

Впрочем, Бык бы потом убил ее в любом случае. Вранья он не прощает никому, а уж пленнице… Облагодетельствованной, милостиво оставленной в живых! И даже всё еще здоровой.

Освальд ловко снял с доски только что попавшую в ловушку пешку. Под шумок доползла аж до шестой линии. Вернее – это ей казалось, что под шумок.

Все-таки в одном отец поступил разумно. Раз уж почему-то не убрал Ли сразу. Подсунув девчонку Ричарду, он мигом вывел ее из фигур в пешки. И уж дойти до восьмой линии не даст. В этом он не глупее среднего сына.

Ли нужно было сразу вести себя иначе. Нельзя показывать зубы Быкам – если ты, конечно, не лев. И в ее годы такое уже нужно понимать. Освальд понял в пять.

Кстати, пора бы присмотреться к новым фрейлинам. Кто там из них на что годен? С кем спать, кого использовать, кого травить? Каждому найдется место, главное – приглядеться и подумать.

Змеи растут всю жизнь. А это Освальд умеет. Расти. И учиться.

2

В детстве Диана читала одну премилую легенду. О страшном замке, куда если уж забрел – не выйдешь никогда. Молись, не молись – не поможет.

Интересно, это Карл, когда строил Айрон, взял за образец ту легенду, или как раз ее сочиняли, опираясь на его замысел?

И как же там, наверное, холодно, сыро, промозгло! Ага, а еще – крысы! И мыши… В том числе - летучие.

Может, еще и привидения? Кончай уже причитать, а?

Просто выдался промозглый день. Вот и лезет в голову всякое…

Опускается подъемный мост – ему сколько сотен лет? Скрипят опоры, надрываются служители. Разверзается Бездна. Здравствуй, Диана. Добро пожаловать.

Но ведь правда – отвратительнейшее местечко. А провести здесь предстоит крысы знают, сколько времени. Если знают. Отсюда даже серое поместье кузена Клемента кажется не таким уж унылым, но прошлое не возвращается – ни хорошее, ни хотя бы сносное.

И теперь ясно, с чего юные девы так стремятся поскорее поймать мужа. Или хоть удалиться от мирской жизни. Только попади в такое вот кубло… И только представь, что впереди – еще невесть сколько подобных лет. Пока наконец тебя не объявят старой девой и не отпустят восвояси. А до сего счастливого дня сколько там еще оставалось? Четыре года или пять?