— Именно, - не спорит Тьёрд.

— Вы, генерал, разумеется, приняли меры к наказанию преступников? Их головы красуются на копьях в назидание прочим дикарям?

— Принял, генерал. Сразу, как узнал о происшествии. Отправил в клан несколько подводов с зерном. Из личных хранилищ Красного шипа, если вдруг у тебя возникнет опасение в неоправданных тратах Имперских запасов.

Лицо Кеона стремительно бледнеет. Он беззвучно открывает и закрывает рот, переводит взгляд с Тьёрда на меня и обратно.

— Но как же так, мой господин? — все же останавливается на мне. - Эти дикари убивали наших людей. Многие годы не унимались в своей дерзости противостоять мощи Империи. И теперь, после всей пролитой крови наших воинов, мы их еще и кормим?

— Да, Кеон, мы их кормим. И учим по науке возделывать землю, и помогаем с лечением, и по возможности не позволяем дохнуть в зимнюю стужу, когда на улице неделями такая метель, что дома заносит по самую крышу. Считаешь, генерал Тьёрд поступил неверно, снабдив голодающих зерном?

— Считаю, что за любое преступление должна следовать кара, господин. Иначе никак. Иначе эти звери почувствуют нашу слабость. А именно сила и железная дисциплина держат Империю единой и несокрушимой.

— Сила и железная дисциплина собирают Империю. Держат ее иные факторы.

— Да, господин, - очень верно не продолжает спор Кеон.

— Всех благодарю, - делаю легкий кивок. – Все свободны. Встретимся на празднике. Тьёрд, задержись, у меня к тебе еще пара вопросов есть.

Потрошитель кивает.

Пока остальные покидают зал, Тьёрд чуть не испепеляет взглядом Кеона.

— Как ты его еще терпишь?

— Он хороший солдат, - пожимаю плечами. — Рвение, преданность Империи, желание служить.

— Все как у сторожевого пса.

— Разве не так должно быть?

— Не знаю. Возможно.

Похлопываю его по плечу.

— Мы стареем, друг мой. В нас все меньше той кипящей крови, что толкала нас на безумства, что позволяла выжить там, где шансов на это почти не было. Вспомни, мы были такими же, как он. Рвались в битву, рвались нести славу Империи в новые земли.

— То было иное время.

— Кел до сих пор так не считает, - позволяю себе улыбку сожаления.

С заклинателем мы почти не общаемся. Он остался в Лесной Гавани и вновь стал ее наместником. Проблем с тем регионом больше никаких. Но Кел’исс полностью отошел от Империи, от ее нужд и ее новой линии движения. Он тоже не понимает мира. По крайней мере, именно таким я его запомнил. За минувшие годы мы говорили с ним всего несколько раз – короткие деловые разговоры о деле. Ничего личного. Ни намека на нашу прежнюю дружбу.

Сожалею ли я о потере друга? Да. Сожалею ли о том, что заменил Кел’исса Магн’нусом? Нет. В тот момент это решение было верным.

— Как дела дома? – сворачиваю неприятную тему с заклинателем.

На каменной физиономии моего лучшего генерала появляется улыбка. Он может ничего не говорить, я уже и так все вижу – так может улыбаться только счастливый человек.

— Все хорошо. Возможно, даже слишком хорошо. Я не заслужил такого счастья.

— Вот только ты не начинай песню об искуплении, - присаживаюсь на край столешницы. – Мне и так чуть не каждый день с одной стороны плачут, что нужно покаяться и уйти в монастырь, где сутками молиться, не прерываясь на сон. А с другой стороны шепчут, что мало войск, мало драконов, что за морем не ждут и вот-вот нагрянут целой армадой.

— Не думал разогнать всех этих советчиков? Ну, так, по-простому, под зад коленом, чтобы с лестницы летелось скорее. И собрать людей умных, у которых в головах мозги еще не скисли.

— Думал, - отмахиваюсь от совета. – Да только не дураки все это говорят. И смысл есть в обеих точках зрения.