Снова День Победы.

– Сева… – шепнула Библиотека порывисто.

А это уже последствия Дня Победы.

Дошло.

Ослабил хват. Она сразу же метнулась в сторону. Вылетела из ванной, будто из-под обстрела.

Я рвано выдохнул. Уперся ладонями в раковину. Голова сама собой наклонилась. Нахохлился, как после ебанутого спарринга. Пропитанная паром ванная зашаталась. А может, в башке качнуло. Хуй знает. Мышцы до сих пор в боевом режиме оставались. И «Зенит», хер ли, тоже.

Не то чтобы я горел желанием общаться, но то, что Ильина шарахалась после дачи, напрягало.

В коридоре сворачивала раньше, чем на квадратном метре пересечемся. В столовой уходила за дальний стол. На лекциях ни разу взглядом не довела до упора.

Какого хрена?

Не пытался конкретно вникнуть, но чем дольше это длилось, тем сильнее рос накал. Пойдя против своих принципов, перехватил ее все-таки на разговор. На полигоне, отсекая от толпы, отвел в сторону.

Спокойно. Без спешки. Без напряга.

Она не дергалась. Когда остановились, застыла, будто минами обложил.Взгляда не поднимала. Мозолила по нашивке, словно только таким путем могла убедиться, что перед ней действительно я.

– Ты вызова на беседу боишься? – выдал ровно. Она сглотнула, и на этом все. – Ничего не будет. Я взял всю ответственность на себя.

Грудь у нее поднималась быстро, но дыхание каким-то чудом оставалось тихим. Куда загоняла волнение – загадка, которую я, глядя сверху вниз, пытался просчитать.

– Ильина?

Поймав пальцами края рукавов, сжала кулаки. Качнулась, вытягиваясь, словно я ее в строй вернул.

Странная, пиздец.

В груди что-то сдавило. Остаточный эффект.

Размыкая контакт, перевел взгляд в сторону.

– Никто тебя не тронет, – еще раз повторил.

Она резко вдохнула. Зашевелив губами, не сразу говорить начала. Но в какой-то момент все же выдала:

– Что… Что значит «взял всю ответственность на себя»?

– Значит, что для тебя вопрос закрыт.

– Подполковник… Отец наказал тебя?.. Как?

– Не сдохну.

Заметив, что она порывается поднять взгляд, задержал дыхание. Но тревога оказалась ложной. Так и не посмотрела.

Резко развернулся и зашагал прочь.

Не анализировал. Выжег из мыслей и не возвращался, пока отец не сообщил радостную весть. Да и потом – по факту, не углубляясь.

Только во время родов накрыло.

Грудь ходила, будто отжал три сотни от пола. Перестроился, стабилизируя. Рывком выпрямился. Пока одевался, в голове гудело. Но покидал ванную уже на других оборотах.

Выверенно. Слаженно.

Пройдя по коридору, без заминок вошел в спальню.

– Что с температурой?

Люда встрепенулась. Краснея, прошила взглядом.

Сердце толкнулось в ребра, но не застучало. Сжалось, как тварь. Дало заднюю. Вовнутрь съебалось, разверзая вокруг себя такую воронку, что засквозило.

Секунду не дышал. Не шевелился.

– Тридцать шесть и девять, – прошелестела вымученно. – Но это немного. Мама говорит, что от долгого крика такое тоже может быть.

– То есть?.. И что делать?

Повисла пауза. Ни я, ни она не понимали, как ее разбавить. «Добрыня» разбил.Крутанулся на руках у Библиотеки, с дребезгом завел голосину.

– Я уже не знаю, что делать… – протянула, как никогда расстроенно. – Он кричит и кричит…

Я тоже не знал.

– Кормила?

– Да…

– Может, ему жарко, если тебе показалось, что горячий?

Шагнул ближе. Без слов забрал мелкого. Положил на пеленальный столик. Оперативно раздел, оставив в распашонке и подгузнике. Провел ладонью по животу. Он задрыгал ногами, замахал руками и свернул ор.

– Вот и весь диагноз, – заключил я.

Библиотека улыбнулась. Вроде как. С трудом сфокусировался на ее лице. В голове зашумело.