– Развесишь белье? – крикнула вслед, зная, что он сначала курить идет.

А после уже в душ.

– Хорошо.

Дверь щелкнула. Воздух в спальне застыл, стал мягче.

Дыхание Севы выровнялось, глазки закрылись, морщинки разгладились. Посапывая, он продолжал ритмично сосать, сжимая теплыми пальчиками ткань моей ночной рубашки. Я не то что расслабилась. Меня охватило божественное умиротворение. Берегла это чувство, не выпуская Севушку из рук, даже когда он, насытившись, забылся в глубоком сне. Только осознание скорого возвращения Чернова заставило меня осторожно уложить сына в кроватку и нырнуть в постель, надеясь уснуть до того, как это произойдет.

18. Глава 17. Эти чертовы глазища

Выключил воду.

Чесанул пятерней по волосам, по лицу провел – разлетелись брызги. Развернулся, чтобы выйти из душевой кабины. Но, не сделав и шага, замер – в дверь тихо постучали.

– Руслан…

Библиотека, ясное дело. Кто еще?

Дело дрянь. От звуков ее голоса, незримого присутствия пах дернуло спазмом. Жаром легло по стволу. Оттянуло тяжестью.

– Руслан, мне срочно нужен термометр, – выдала жена, собравшись с силами. Быстро их растеряла, когда дошла до главного: – Сева горячий, и я… – сорвавшись, запнулась. Помолчала. – Могу я войти?

Просить ее подождать? Тупо. Отворачиваться к стене – еще тупее.

– Входи.

Сразу не зашла. Верняк, с духом собиралась, прежде чем открыть дверь. Увидев меня, тут же запнулась. Застыла на пороге, словно на растяжку наткнулась.

Глаза – на все лицо.

Взглядом упала вниз. Судорожно втянула воздух. Рывком поднялась.

Когда снова глазами встретились, дернулась, словно шарахнуло током.

Я невольно почувствовал то же – резануло разрядом по натянутым мышцам. Горячая кожа загрубела, стала плотнее и тверже. За грудину будто что-то постороннее попало – разбухло, впилось и, выкручивая нутро, сжалось.

Двинулся, стянул со змеевика полотенце. Начал вытираться.

Люда еще пару секунд стояла. Только потом, шумно выдохнув, прошла к шкафчику.

Натирал череп, когда что-то упало. Нехило у нее руки дрожали.

Глянул, пуская полотенце ниже. Заметил, какая красная стала. Вспомнил, как Косыгин ржал: «На щеках Ильиной в полевых условиях яйца жарить можно». Сейчас бы любые яйца выгорели, на хрен, в угли.

По полу снова что-то покатилось.

Библиотека нагнулась. Без всяких афер. Просто тактическая ошибка.

Халат задрался. Ноги вытянулись, напряглись. Задница приподнялась, странным сердечком очертилась – только на прицел и брать.

Твою мать.

Под таким углом даже опытный боец дал бы слабину. А уж я… Треснула броня. Сначала глухо, где-то в недрах выдержки. Потом ударной волной разнесло дальше. Горячим импульсом рвануло вниз. По стволу на подъем ушло.

В ноздри ударило жаром. Глубже затянул – в агрессивное движение пришли.

Щелкнул зубами. Стиснул челюсти. Скрипнул кулаками.

На «Зенит» кинул полотенце. Перехватил плотно по бедрам. Зафиксировал, аж в глазах потемнело.

Не сразу понял, что за ор… В спальне надрывался «Добрыня».

Библиотека так стремительно выпрямилась, что потеряла равновесие. На автомате придержал за локоть. Пальцы жесткие, как наждак, но при контакте с ее кожей вдруг провели прямое электричество.

Резануло напряжением. Трухануло. Шандарахнуло по сухожилиям. Колами в суставы вошло.

Тепло, нежность, хрупкость – все под хватом. На грани.

Глянул в лицо.

Зрачки во всю радужку. Ресницы дрожат. Губы приоткрыты. Дыхание сбито.

Почувствовал себя, как на боевом задании, когда врываешься в помещение после взрыва – там дым, нулевая видимость, сдвинуты от грохота мозги, и ты весь на адреналине. Только вместо взрыва у меня Библиотека. Вместо гари – ее запах.