Занесла с балкона белье. Еще сырое было, но мама учила детское дотемна забирать. Развесила ползуночки, распашонки и кофточки на раскладной сушилке, а пеленки – на веревках в кухне. Свежевыстиранное из машинки в ночь, конечно, не потащила. Раскидала в ванной – там тоже были веревки, а я еще и полотенцесушитель использовала.

Сразу решила загрузить вещи Руслана, их-то можно было позже вынести на балкон. Плотные и преимущественно темные футболки, тяжелые и грубые штаны, строгие водолазки, однотонные рубашки, минималистические пуловеры… Когда брала его вещи в руки, ловила запах – чуть резковатый, смолистый, откровенно мужской… Внутри что-то сжималось и, переходя в горячую дрожь, разгоняло по коже мурашки. Даже дыхание сбивалось, пока справлялась, хоть я и старалась сделать это быстро.

Сгребла все в охапку, запихнула в машинку… Одна футболка выпала. Подобрала ее пальцами, кожа тут же вспыхнула жаром. Не только из-за характерного запаха Чернова, но и из-за всплывшей картинки, как он стягивал ее вчера, прежде чем уйти в душ.

Сглотнув, затолкала футболку к остальным вещам и резко закрыла дверцу. Насыпала в нужное отделение порошок. Машинально потянулась к ополаскивателю, но потом вспомнила, что Руслан не любит, когда его одежда пахнет слишком интенсивно химией, и отставила бутылку обратно в шкафчик. Выбрала программу, нажала кнопку старта и выскочила из ванной.

Прислонившись спиной к двери, прислушалась к происходящему в спальне. Заодно и дыхание перевела. Было тихо – значит, Севушка спал.

Побежала дальше.

Картошка уже источала аппетитнейшие ароматы. Мама научила чувствовать соль по запаху, так что я даже не заглядывала внутрь, лишь порадовалась, что к приходу Руслана точно будет готово.

Открыла холодильник, достала маринованные помидоры и квашеную капусту. Быстронаполнила небольшие миски. К капусте добавила лук полукольцами, плеснула масла, перемешала.

Взяла хлеб. Проверила, не заветрелся ли. Отрезала пару ломтей.

Заглянула в спальню – Сева спал, чуть поводя губами. Полюбовалась минутку и с улыбкой вернулась на кухню.

Протерла стол. Разложила все.

Когда щелкнул замок входной двери, привычно распереживалась. Сердце, дрогнув, до самого горла подскочило. Заколотилось дико. В связи с этим поднялось и давление. Щеки стали горячими и, как я понимаю, красными. Сколько дома, каждый день проверяла температуру. Казалось, что в лихорадке. Потом поняла, что из-за Чернова все.

Пока он раздевался, наложила жаркое в тарелку и поспешила в ванную.

– Сева спит. Ужин на столе. Я пока душ приму, – протарабанила чуть задушенно, когда пересеклись в коридоре.

Руслан, скользнув по мне взглядом, кивнул.

У меня было примерно полчаса свободного времени, которые я потратила не только на гигиену, но и на то, чтобы немного расслабиться.

Когда я вышла из ванной, Чернов уже носил Всеволода на руках. Мне хотелось улыбнуться сыну, но никак не удавалось сделать это в присутствии мужа. Глянув на них, я поймала себя на том, что вместе они заставляют меня еще больше нервничать, чем один Руслан.

Запахнув халат плотнее, неосознанно замерла.

Сева морщился, сопел и тянул кулачки в рот, но не плакал. Вроде крупненький родился – чисто визуально разница с другими новорожденными была значительной, но в руках Чернова казался таким маленьким. От этого в груди странно сжалось и загудело, мешая дышать.

– Он голодный, – сообщил Руслан, вскидывая голову.

Звуки его основательного голоса вкупе с оценивающим взглядом пронзительных черных глаз вызвали у меня незамедлительную дрожь.