– Куда его?

– Сюда, – заторопился Еремиас. – Иди за мной.

И они скрылись в проходе, откуда вышел Еремиас. Проход вывел в один из внутренних коридоров, а оттуда – в покои короля. Альх кинул безучастное тело на кровать, морщась от кислого запаха вина, которым пропахли чужие покои.

– Что с ним? – спросил он Еремиаса, который за прошедшие годы, как и следовало ожидать, совсем не изменился. Только волосы и борода стали длиннее и растрепаннее.

– Пьян, разве не очевидно?

– Ты не понял: я спрашиваю, по какому случаю?

– А разве для веселья нужен случай? – Архивариус пожал плечами.

– Делаешь из меня дурака? – Альх схватил Еремиаса за грудки. – Что здесь происходит? К чему все эти сборища и попойки? Стражи нет, или она отдыхает в сторонке, люди беспрепятственно снуют по залам крепости, а король напоминает пропитого шута больше, чем тот, кого он возил на себе.

– А ты, когда сюда ехал, думал, что здесь полигон с тысячным войском?

Альх отпустил мужчину и отступил.

– Конечно, не тысячное войско, но, по крайней мере, что-то близкое к тому.

– Райнхард, семнадцать лет прошло. Семнадцать – это не одно мгновение, хотя для тебя, может, это и так.

– Так, значит, он сдался…

В это мгновение Олдрик всхрапнул, перевернулся на бок и, проиграв битву с покрывалом, которое почему-то не хотело его накрывать, подложил руки под голову и сладко причмокнул.

– Он не сдался, он ждал тебя. Не стоит судить о сосуде по цвету стекла: проспится и сам тебе всё расскажет. А пока могу предложить соседние покои, где ты можешь отдохнуть и расслабиться.

 – Ты что, правда не понимаешь или притворяешься полоумным? – вспылил Райнхард, цепляясь за руну, висевшую на шее. – У меня нет времени на праздность! Говори, что знаешь, или в этот раз вам обоим не избежать смерти!

6. Глава VI

К дому Иола бежала стремительно, намереваясь скрыться на чердаке, больше напоминавшем камеру заключенного, чем уютную комнату, чтобы не только привести мысли в порядок, но и успокоиться, а также спланировать побег. Побег! Надо же, она на это решилась! Но нос к носу столкнулась с Ильгой. Вернее, живот девушки с носом гномихи, что непомерно разозлило сидку.

– Где это тебя носило? Опять с мальчишкой развлекались?

– Мы просто разговаривали.

Сморщенные ноздри затрепетали от гнева, и, уперев коротенькие ручки в пухлые бока, обтянутые коричневым полушубком, Ильга брезгливо выплюнула:

– Знаю я вашу человеческую натуру! Вы, люди, словно грязные животные, сношаетесь, где и когда ни попадя. А потом рожаете никчёмных выродков.

Щеки девушки заалели от обидных слов, но она смолчала: спорить и доказывать гномихе обратное не было ни смысла ни желания. Ведь как только к Иоле пришли регулы, сидка словно с цепи сорвалась и при любом удобном случае стала осыпать девушку грязными намеками и стыдить в том, чего та никогда не позволяла. Ведь для Иолы даже поцелуй являлся чем-то священным.

– А работа стоит! – Гномиха ткнула в нее кривым, узловатым пальцем. – Кто ее за тебя делать будет, дармоедка? Я?! Или, ты думаешь, вымахала под потолок и возомнила себя равной мне? А может, – ее глазки злобно блеснули,– ты тоже грезишь о свободе, как тот выродок, что убил одну из моих лучших рабынь, разорвав ее изнутри? – Она стала злобно наступать, тесня девушку к выходу. – В отличие от тебя, этот дармоед практически расплатился за свое злодеяние, и, как бы мне ни хотелось, покинет мой гостеприимный дом. А вот ты – моя навечно!

– Так вы его отпустите? – Иола услышала только то, что хотела слышать, и ее сердце обожгло нежданной радостью. Но гномиха злобно зашипела, показывая ряд кривых и острых зубов.