— Нет еще. — Я поспешно натягивала на себя нижнюю рубаху, чьи рукава неудачно запутались. — Говорите уже, зачем пришли.

— Не поверите, но посоветоваться. Примкнуть, так сказать, к мудрости старшего поколения.

— Ну так примыкайте быстрее и уходите, — раздраженно произнесла я, наконец заныривая в рубашку.

— Мне не дает покоя дочь де Сента. — Все так же не оборачиваясь, Кроули дошел до кровати и уселся на нее ко мне спиной. — Точнее информация о ней. Если девушка и вправду существует, тогда мне не совсем понятно, зачем де Сент так много вложил в меня. Время, деньги — куда логичнее было бы заниматься истинной наследницей.

— Возможно, страховался, — озвучила я версию Дорроти. — Вдруг бы она не выжила в младенчестве. Либо де Сент в какой-то момент привязался к вам.

Кроули усмехнулся. Даже по звуку смешок вышел горьким.

— Де Сент и сентиментальность — несовместимые понятия. Вы не знали его, но это был жесточайший человек, без малейшего сожаления избавляющийся от всех, кто ему неугоден. Этот человек всегда руководствовался исключительно холодным расчетом.

Я недовольно поджала губы. Слушать такое об отце было неприятно, для меня он всегда был самым добрым и любящим, а еще заботящимся о моей безопасности.

— Возможно, вы предвзяты к покойному, — предположила я. — Вы были с ним не в ладах — это очевидно.

— Нет, тут определенно что-то еще, — задумчиво протянул Кроули. — Я ведь не говорил вам, с кем именно был на источниках правды, но я расскажу сейчас. С де Сентом — он отвез меня туда через неделю после моего возвращения из университета и заставил испить их воды.

— И о чем спрашивал?

— О верности ему. Готов ли я служить ему и выполнять все, что он просит, при условии, если однажды все его состояние станет моим.

Мое сердце пропустило удар! Как так? Отец серьезно хотел отдать мое наследство другому? Невозможно, но Кроули врать не было никакого смысла…

— И что вы ответили? — похолодевшим голосом произнесла я.

— А вы догадайтесь? — вопросом на вопрос отозвался мужчина. — Я ответил правду, что нет — не готов. Мне хотелось жить собственной жизнью, а не подчиняться за призрак богатства. Считайте это юношеским самомнением, но я собирался добиться всего сам.

— И вы не понимаете, как в эту схему увязывается потенциальная дочь де Сента? — догадалась я. — Ведь в то время ей было примерно десять лет… Достаточно для того, чтобы определиться с наследником.

— Именно, — согласился Кроули. — На ум приходит только одно.

 Вот и мне тоже пришло на ум “только одно”, и я неуютно поежилась. Неужели мой отец действительно был настолько “расчетлив”?

— Считаете, что де Сент выращивал из вас преемника не в привычном плане, как вы думали изначально, — нашла в себе силы озвучить предположение я, — а жениха для дочери?

— Теперь я в этом почти уверен, — мрачно отозвался Кроули. — И в этом свете все успехи, которые я присваивал себе, уже не выглядят настолько моими. Похоже, де Сент просто позволял мне расти самому, до поры до времени подготавливая благоприятную почву. Я много раз задавал себе вопрос, почему он не уничтожил мой банк в зачатке, хотя мог. И вот ответ. Это бы даже объяснило его ярость, когда я приобрел самостоятельный титул, и полное бешенство — когда стало известно о моих планах обвенчаться с Иолантой. Де Сент не мог не понимать, что без влиятельного мужа его дочь сожрут, стоит ей только появиться на арене.

А вот это сейчас прозвучало особенно обидно.

Все же я появилась на арене вот уже как пару дней, и меня все еще не сожрали… Другой вопрос, благодаря ли собственным талантам или одежде аббатисы у меня это вышло?