Я гневно просверлила взглядом затылок Кроули, пока тот все еще сидел ко мне спиной и оборачиваться не спешил.

— Даже если все так, — не скрывая раздражения, произнесла я, — зачем вы пришли ко мне? Рассказать это все? Думаете, сойдет за внеочередное покаяние? Де Сент мертв, палки в колеса вам больше никто не ставит. Женитесь на Иоланте — и дело с концом.

— Не вы ли сегодня сказали, что де Сент не мог быть идиотом, аббатиса? — Голос Кроули прозвучал глухо и мрачно.

— Да, и что?

— Было еще кое-что… — договорил Кроули. — Обязательства, которые я подписал перед началом обучения в Виленгорском университете, прежде чем туда уехать.

— Что еще за обязательства? — напряглась я, нервно закусывая губы и натыкаясь взглядом на зеркальный трельяж в углу, через который на меня все это время пялился Кроули.

Он и СЕЙЧАС через стекло СМОТРЕЛ НА МЕНЯ, произнося:

— Похоже, я согласился тогда с кем-то на помолвку по возвращении. Графа с именем девушки была пустой. И я был уверен, что бумаги недействительны, когда мы разругались с де Сентом…

Но эта фраза прошла мимо меня, я бросилась на Кроули через кровать и принялась колотить его в спину:

— Бесчестный человек! Подглядывать за женщиной! Извращенец! Пошли вон! Отсюда! Мудрость ему мою подавай! Во-о-о-он!!!!

Еще никогда в своей жизни я не кричала так сильно, казалось, даже хрусталь на люстре звенел от моего голоса!

Да и сам Кроули из грустного, побитого жизнью и несчастного человека мгновенно стал бодрым и наглым хамом.

— Прошу прощения, аббатиса! — вскочил с кровати он, мгновенно подбираясь к двери. — Но не я туда это зеркало ставил, оно само вас отражало, и я был не в силах ему запретить это делать. Зато теперь с ответственностью могу заявить: чресла у вас — то что надо. Ого-го, я бы даже сказал. — Он обрисовал полукругом мои бедра. — И грудь — ну, вы поняли!..

— Во-о-о-о-он! — еще раз проорала я, швыряя в него подушкой.

13. Глава 13

Кроули

Прости меня, Господи, ибо я согрешил!

Слова сами по себе крутились в голове, потому что иначе я своего поведения объяснить не мог. Я откровенно разглядывал в зеркало почти двухсотлетнюю тетку, которая старше меня, и испытывал при этом странное ощущение — взгляд не отвести.

Ну не извращение ли?

Аббатиса была прекрасна — милейшее лицо, голубые глаза и полные губы алого цвета, и все это в обрамлении вьющихся темных волос до самой талии. Точеной талии, я бы отметил, которая, словно перевязь песочных часов, подчеркивала и полную грудь, и шикарные бедра.

 Подумать только, что все это богатство она прятала под своей монашеской хламидой и когда-то решилась уйти в монастырь…

Удивляло и другое: на каком же хорошем счету в ордене находилась эта женщина, если Верховный отец разрешал ей омолаживать не просто лицо, а все тело полностью — огромные затраты, не всегда граничащие с разумностью…

Я и прежде слышал, что высшие чины духовенства выпрашивали подобную честь за особые заслуги, но речь, как правило, касалась лишь лица и общего состояния здоровья. Все же прихожанам куда более нравилось общаться с моложавыми женщинами и мужчинами, а не стариками, чьи мешки морщин могли бы подметать пол.

А уж для простых смертных омоложение и вовсе было недоступным. Церковь считала, что вмешиваться в дела Божьи, а тем более в продолжительность жизни простых смертных — огромный грех. А посему даже королю не дозволялось продлевать срок собственной жизни в отличие от “представителей” Бога на земле.

При взгляде на аббатису у меня бы в жизни не повернулся язык назвать ее представителем Бога, скорее уж — самого дьявола. Чистое искушение во плоти.