Арбатов никак не реагирует, но по глазам вижу, что все мои выводы он одобряет.

Интуиция? Физиогномика? А черт его знает!

– Адвокат?

– На какие средства? – невесело хмыкаю. – Роман полностью меня контролирует. Даже моя зарплата перечисляется на его карту. А все средства от ретро машин идут на поддержание их в технически исправном состоянии, остальное в фонд помощи детям.

– Вы могли бы продать коллекцию. Я предлагал за нее хорошие деньги, но получил отказ.

– Руслан Германович, – улыбаюсь и высоко держу голову, хотя хочется, как маленькой девочке, хлюпнуть носом и пожаловаться. – На коллекции обременение. Три года без права продажи. Ни целиком, ни отдельными объектами. Сейчас я думаю, таким образом мой дядя хотел подстраховаться и защитить меня. Романа машины никогда не интересовали, а вот их стоимость и продажа сильно. Григорий Иванович это видел, чувствовал.

– Квартира вашего родственника? Ее тоже не продать? – темная бровь мужчины поднимается вверх.

– Четыре дня назад я дала объявления, кажется, везде где только можно.

– И?

– К вечеру того же дня они все исчезли. Через сутки повторилось то же самое. И вчера. Не удивлюсь, если мой ноутбук и рабочий компьютер проверяются.

Устремляю взгляд поверх плеча собеседника, в отличие от меня расслабленно развалившегося на противоположном диванчике, и озвучиваю то, к чему пришла за последнюю неделю.

– Я думала, что быть замужем за богатым и влиятельным человеком – защита. Теперь понимаю, что нет, ошиблась, это клетка.

Арбатов не комментирует. Щелкает пальцами, подзывая официанта, и просит принести мне еще один десерт и кофе на двоих.

Понимаю, что ждать от него сочувствия – слишком наивно. Такие люди признают только силу, а я в его глазах – слабачка со странными идеалами. Та, кто ставит чужие жизни выше собственных желаний. Ведь будь я эгоисткой, давно бы послала Зотова далеко и навсегда, собрала документы и исчезла в закате, наплевав на угрозы и больных детей.

– Зачем вам любовник, Арина? – спрашивает мужчина, когда мы вновь остаемся одни. – В чем суть провокации?

А черт его знает?

Отомстить мужу его же оружием?

Да.

Подпортить ему репутацию?

Тоже бы не отказалась.

Провернуть обман и унизить?

Еще как.

Я добрая и жалостливая к беззащитным и детям. К тем, кто вытирает об меня ноги, сочувствия нет.

– Я хочу выставить себя гулящей женщиной, – заявляю четко и с удовольствием ловлю искорки удивления, загорающиеся в графитовых сумерках мужских глаз. – Зотов сказал, что я вернусь в Петербург с «наследником» через четыре – пять месяцев. Получается, что в данный момент я должна быть уже беременна. Так вот, моя связь с другим мужчиной, если таковую все увидят и обмусолят, бросит темное пятно на будущее ребенка. Уверена, Рома не захочет так рисковать. Он сам подаст на развод.

– А если нет?

– Что значит – нет? – теряюсь. В моем сценарии такого развития событий не предусмотрено. – Он должен будет от меня избавиться. По-хорошему, вообще жениться на Кире и растить с ней ребенка. Он же ее любит.

– С чего вы это взяли?

Вопрос удивляет.

– Но как же? – взмахиваю рукой, – он сам так говорил.

– Кому? Вам?

– Э-э-э, нет… ей, – старательно припоминаю подслушанный разговор в больнице.

Меня Зотов всегда убеждал, что не понимает этого чувства и потому словами не разбрасывается. Я верила. Впрочем, как всегда.

– Каким образом Роман вами манипулирует? Чем конкретно?

Арбатов, как следователь, ловко играет вопросами. Внимательно слушает ответы. И ничем не выдает своего отношения к услышанному.

– Грозится прекратить финансирование операций четверым малышам, которые находятся в критическом состоянии. Да и попросту закрыть детский дом.