– А то, что он узнает о наших встречах? Что ему помешает оставить вас при себе, но денежный поток обрезать?

– Поэтому… – прикусываю губу и глубоко дышу, собираясь с силами, чтобы впервые использовать манипуляцию, – поэтому я хочу поставить одно условие в нашей с вами сделке. Я подарю вам коллекцию дяди, подпишу договор дарения, а вы дадите мне в долг, естественно, под проценты и расписку, пятнадцать миллионов. Я их верну, обещаю. Как только Роман развяжет мне руки, я выставлю квартиру дяди на продажу и рассчитаюсь.

– Хм…

Руслан Германович выдерживает паузу, за время которой спокойно отпивает кофе и даже что-то просматривает в телефоне. Кажется, он специально накручивает мои нервы на кулак, ожидая срыва.

Сижу как на иголках, но смиренно жду его решения.

– Скажите, Арина, а где вы собираетесь жить и на что, когда Зотов выставит вас за дверь, а от единственной жилплощади вы избавитесь, чтобы вернуть мне долг? Из фонда вас вышвырнут, не сомневайтесь. Им не нужны проблемные сотрудники. Имейте ввиду, когда ваш муженек начнет мстить, то не остановится ни перед чем.

Сглатываю. Об этом я тоже думала. Крутила и так, и этак, понимая, если останусь в Питере, Зотов жизни не даст. Но ведь главное – я получу свободу.

– Всё просто. Вернусь туда, откуда приехала, – дергаю плечом. – Под Тверь. Не переживайте, руки-ноги есть, не пропаду. Учителя требуются всегда и везде. Без работы не останусь.

Ожидаю, что Арбатов скривится, узнав о моих планах, но тот снова никак не реагирует. Хотя нет, он подталкивает в мою сторону блюдце с новым куском чизкейка и распоряжается:

– Ешьте. Я пока отойду, нужно позвонить.

Киваю, хотя мужчине мое согласие не требуется. Он пружинисто поднимается и устремляется в сторону распахнутых на веранду дверей.

С мыслью, что кусок встанет поперек горла, как бы красиво арахисовый кранч не выглядел, отправляю лакомство в рот. В голове кавардак. Кажется, будто я наговорила много лишнего, но при этом была малоубедительной, не дает покоя.

Понимаю, если Руслан Германович откажется, других шансов противостоять Роману не будет. Придется либо проглатывать то, что подсунет муж, либо бежать и скрываться, предавая детишек.

Только в тандеме с Абратовым есть шанс выжить. Он – не мелкая сошка, величина масштабная. От такого гиганта походя не отмахнешься, не устранишь запугиванием, как любого другого, выбери я в «любовники» простого смертного.

Что же касается испорченной репутации – ничего, как-нибудь переживу. Главное, чтобы в том месте, куда я вернусь, не все были повернуты на отслеживании светской хроники. Иначе… работа ни в школе, ни в детском саду мне не светит.

Впрочем, решать проблемы буду по мере поступления.

Вершитель моей судьбы появляется в тот момент, когда я отправляю в рот последний кусок пирожного. Раньше на нервах не могла есть. Сейчас всё иначе. Жую и не замечаю. Наверное, из-за сложившейся ситуации нервы стали другие.

Арбатов занимает свое место за столом и только после этого произносит:

– Удивительная вы, Арина Алексеевна, женщина. Вместо того чтобы выслушивать мои условия, умудряетесь выдвигать и навязывать свои.

– Вы не согласны?

Прячу руки под столом, чтобы не показывать, как затряслись кончики пальцев.

– Я этого не говорил.

Признаю, мой собеседник – мастер держать интригу. По лицу ничего невозможно прочесть. В другой ситуации я бы восхитилась, сейчас – не могу.

– И?

Руслан Германович хмурится, внимательно глядя, словно подбирает слова в уме, после чего продолжает:

– Я помогу, но с условиями. И если об этом узнает хоть одна живая душа… поверь, – Арбатов вдруг переходит на «ты», чем пугает даже сильнее, нежели угрозами, – сделаю так, что ты не обрадуешься. Я – не Зотов, в случае со мной – не поможет никто и ничто.