Богатое воображение тут же рисует огненные всполохи в графитовом взгляде. Будто не с человеком сделку заключаю, а с самим дьяволом, который обещает адские муки, если оступлюсь.

– Поняла. Какие у вас условия?

Мысленно хвалю себя за то, что смогла произнести слова без запинки. Шальное сердце уже не в груди колотится, а в горло перебралось, отчего и язык немеет, и шея напряжена так, что подклинивает.

– Условие одно, но непреложное. Ты будешь делать все, что я скажу. Без возражений корректировать свой график, приезжать туда, куда попрошу и когда, следить, чтобы телефон всегда был рядом… и главное – держать язык за зубами. Один твой прокол – и сделке придет конец…

– Я так понимаю, выбора у меня нет? – спрашиваю потерянно.

– Выбор есть всегда, Арина, – отвечает Арбатов холодно. – Но, если сейчас ты пожмешь мне руку, пути назад уже не будет. Сделка состоится.

Замираю. Застываю, разглядывая ту самую ладонь. Широкую, по-мужски красивую, с нитями выделяющихся вен и одуренно шикарными часами на запястье.

Голос разума как-то затихает, зато убежденность в безвыходности ситуации вспыхивает в разы, затмевая сомнения.

Меня не торопят. Мужчина ждет. С завидной выдержкой. Невозмутимым спокойствием. И явно обдуманным решением.

Стоит поднять руку, коснуться ледяными пальцами его обжигающе горячей кожи – накрывает ощущением, что попадаю в капкан. Настолько отчетливо это чувствую, что непроизвольно вздрагиваю.

Он сжимает мою руку своей. Не сильно, но крепко. Большим пальцем мажет по центру ладони, вызывая мурашки, а сверху еще второй припечатывает.

Конвульсивно сглотнув, вскидываю голову и ловлю потемневший взгляд с расширенными зрачками и бездонной пугающей глубиной.

Вот она. Сделка с самим Сатаной.

– Не бойся, Арина, – Арбатов четко улавливает эмоции, усмехается и крепче фиксирует ладонь. – Я тебя не обижу… если сама не напросишься.

Становится до ужаса дурно. Спина покрывается коркой невидимого льда, подмышки потеют, щеки и уши обжигает кипятком.

– Отпустите… меня, – прошу сипло.

Голос пропадает, в горле пересыхает, но попытку потянуться за водой даже не рассматриваю. Не удержу.

– Отпущу, Арина, – обещает, но вместо этого касается запястья, ведет по нему пальцем, – сейчас уже поедешь, но прежде обсудим планы. Мне нужно, чтобы ты подготовила документы по своим болезным. Тем четверым, кому обещала помощь. Завтра в обед захватишь их с собой. В двенадцать за тобой приедет машина и отвезет ко мне. Подпишем договор.

А вот и то, что должна выполнять беспрекословно.

Киваю и снова пробую избавиться от захвата. Опять безуспешно. Арбатов лишь сильнее сжимает руку.

– И еще пара моментов… Мои любовницы, Арина, не спят и не светятся на публике ни с кем кроме меня, а потому на период нашего общения… ни с кем никаких связей у тебя быть не должно. Это понятно?

– Да… но если Зотов…

Запинаюсь, ловя вспышку недовольства.

Черт! Я имею ввиду не постель, а вылазки в рестораны, на выставки и прочие мероприятия, в которых муж – любитель участвовать и таскать меня с собой. Но Абратову и это не нравится.

– Его я возьму на себя.

Ответ звучит жестко и бескомпромиссно.

Уточнять не рискую. Возьмет, так возьмет.

Снова киваю.

– Дальше. Никаких выступлений в сети, интервью на телевидении или в прессе без моего ведома. Никаких сторис, фотосессий, болтовни с подружками. Запомнила?

– Да.

– Хорошо, Арина. Поезжай… – Арбатов сканирует взглядом и, вдруг прогнав с лица тучи, улыбается, – будь аккуратна за рулём. Тебя проводят.

В этот момент атмосфера кардинально меняется. А еще он, наконец, разрывает касание. Дышать становится гораздо легче.