— Кириллу Андреевичу? Что я могла ему сказать? Лишь отдала тетради матушки, как он и просил, — вот и все.

Саша накрепко сцепила руки в замок, чтобы не так видно было, как они трясутся. Но Юлию, конечно, не проведешь. Она прищурилась, ловя ее на лжи:

— А почему ж на тебе лица нет? — И голос невестки медленно, но верно стал переходить на мерзкий отвратительный крик: — Ты опять несла чушь, будто твою мать убил не этот выродок?!

— Не называй его так… — Голос Саши все же дрогнул. — И нет, ничего такого я не говорила, Денис ведь запретил…

— Врешь! — перебила Юлия, и лицо ее начало покрываться красными пятнами. — Ух, как же ты мне надоела! Что ты, что матушка твоя. Нахлебницы! Привыкли за чужой счет жить!

Юлия кричала, а ее лицо было теперь красным настолько, что в какой-то момент Саша испугалась, будто ту хватит удар. И вдруг она словно увидела все со стороны — и себя, и невестку, и всю эту отвратительную сцену. И с удивлением обнаружила, что держится куда лучше Юлии — что невестка вот-вот свалится с приступом, а Саша… Саша даже чуть улыбнулась. Потому что нынче, в этом разговоре, услышала самое страшное, что думала когда-нибудь услышать, что вообще могла вообразить, и — ничего не произошло. Небеса не разверзлись, а она сама не провалилась в геенну огненную. Ведь слова — это только слова.

«Слова — ветер», — что-то такое говорила баббе-Бейла.

А Юлия, то ли прокричавши, то ли сама устыдившись того, что произнесла вслух, вдруг замолчала. Все еще тяжело дыша, ступая тяжело и грузно, подошла к столу, налила себе из графина. Выпила воду жадно и залпом. Пока она пила, Саша, чувствуя себя почему-то на удивление спокойной, запросто произнесла:

— Я родилась и выросла в этом доме, Юлия. Но ты права, нынче ты здесь хозяйка. А я могу собраться и уйти сию же секунду — если Денис этого захочет. А он едва ли захочет, уж поверь.

— Да, радуйся, Денис тебя любит, — зло выплюнула невестка. — Не то б давно уже работать пошла, бездельница неблагодарная. Брат любит тебя, а ты ни его не ценишь, ни покойную мать не чтишь! Подумать только, этот выродок замучил, убил твою собственную мать, а ты хлопочешь за него! Надеешься, что он в благодарность опосля тебя порадует?! Наивная старая дура!

— Может быть, и старая, но ты, дорогая сестра, на десять лет меня старше.

И снова лицо Юлии пошло красными пятнами: такого ей слышать еще не приходилось. Ни от кого! Не то что от кроткой золовки.

Юлия уж было открыла рот, чтобы выплюнуть что-то еще более мерзкое, — но за окном послышался отчетливый скрежет ворот. Снова кто-то приехал. Обе они ринулись к окну — это оказался Денис. Получается, они совсем немного со Степаном Егоровичем разминулись, а ведь тот приезжал, несомненно, чтобы с хозяином дома увидеться. Досадно…

Невестка резко замолчала. Бросила на Сашу лишь один испепеляющий взгляд и поторопилась вниз, нацепив на лицо приветственную маску.

А Саша осталась, где стояла. Она только сейчас почувствовала невероятную тяжесть во всем теле. Ноги — будто свинцом налиты, а руки и все тело ее не просто дрожали. Сашу трясло, точно она мячик, который малые дети кидают друг дружке. Словно изнутри что-то рвется. Словно все, что скопилось в ней за годы страха и унижений, хочет разодрать кожу да выбраться наружу. А что будет, когда вырвется… Саша даже представить не могла. Но неожиданно поймала себя на мысли, что дрожь эта ей приятна.

Час спустя Саша даже переоделась в нарядное и вышла к ужину, хотя прежде делать этого не планировала — аппетита не было совсем. Да и невестка уж точно ее не ждала после давешней ссоры.