– Всё, всё, извини, – Алан открывает портал. – Ну, госпожа Шеус, приступим.

Центральный храм Аури расположен на широкой площади. Семь острых белых шпилей возносятся высоко вверх, между ними мерцают крошечные звёздочки. Если посмотреть магическим зрением, эти звёзды отливают разными цветами – голубым, коричневым, синим, жёлтым, травянисто-зелёным и индиго.

У многоступенчатой входной арки сбились в кучку служители Всевышнего, которым сейчас точно не до оттенков звёздочек. Кто-то в традиционной белоснежной мантии, кто-то в обыкновенном костюме, один симпатичный патер вообще в домашней рубашке и брюках.

– Светлого утра, – здоровается Алан.

– Светлого утра, сын мой, – откликается пожилой патер с печальными голубыми глазами. Мягкий ласковый голос противоречит унылому виду и скорбно опущенным плечам. – Светлого утра, дочь моя. Проходите, брат Ни́кос ждёт вас.

Внутри храма напряжённая тишина, наши шаги отдаются звонким эхом. В воздухе чувствуется неприятный запах, перемешанный с сильным цветочным ароматом. Купол из семи сегментов сияет, отчего создаётся ощущение, что с потолка изливается Божественный свет. Посреди круглого зала неподвижно завис сотканный из этого света образ Всевышнего. Под ним постамент с цветами – почему-то красными с белым. Пёстрые гвоздики среди абсолютной белизны режут глаз. Большую часть постамента закрывают две спины, одна из которых кажется мне знакомой.

Мы подходим ближе, стоящие оборачиваются, и дядя Коэн коротко нам кивает. Если он и удивлён моим присутствием, то не показывает виду. Его спутник, очень красивый и совсем юный патер, ненамного старше меня, делает шаг вперёд:

– Господин Эрол, я не думаю, что госпоже следует на это смотреть.

– Госпожа Ларина Шеус – бывший следователь УМКи, – сухо отвечает Алан. – Вы сами ограничили круг допущенных лиц, господин Никос, и единственный профессионал среди членов Совета – женщина.

– Насколько мне известно, вы тоже следователь.

– Тогда вам должно быть известно, что я ни дня не отработал по специальности, а за сто с лишним лет можно забыть всё, чему учат в университете.

Фраза царапает. Папа не устаёт повторять, что Алан – прирождённый розыскник. «У тебя настоящий талант, Ал. Нюх на скрытое зло. Передашь полномочия Шелдону – выбирай любую УМКу, подпишу приказ не глядя». И пусть я прекрасно понимаю, отчего Алан притворяется, что он слабее, чем на самом деле, мне неприятно это слышать. Архимаг Кериза – мой идеал с шести лет. Почему, почему, почему его учеником стал Шед, а не я!

Патер переводит строгий взгляд на меня, и я замираю. Обычно служители Всевышнего переполнены благости, но господин Никос напоминает изображение с фрески храма – карающего ангела с двумя боевыми пульсарами в руках. Тонкие тёмные брови сурово сдвинуты, бледные губы поджаты, светлые до прозрачности глаза пронзают собеседника не хуже пульсаров.

– Я предупредил.

Таким тоном предупреждают о том, что за грехи ты попадёшь в геенну огненную. Ноги прилипают к полу, словно под заклинанием Заморозки. Напоминаю себе, что я – уважаемая госпожа Шеус, опытный боевик и профессионал, вот уже век член Совета Магов, и спокойно – надеюсь, что спокойно! – иду вперёд. Неприятный запах, который я уловила ещё при входе в храм, усиливается. Спасибо Алану, что дал время подготовиться. Несмотря на браваду, мне не так уж часто приходилось сталкиваться с кровью. Виверны обыкновенно плюются огнём или сбивают противника могучим корпусом, самыми распространёнными травмами в нашем отряде были ожоги и переломы. Притом в пустошах, где каждый день идёт бой с тварями, ты готова к любым кровавым зрелищам, а в центре Кериза, тем более в храме, – нет.