– Ты подозреваешь патера?! – мы с мамой ахаем одновременно.

– Я подозреваю всех, а особенно тех, кто препятствует следствию. Поэтому и договорился с госпожой Шеус о подмене.

– В таком случае ты многое упустил, – мама садится в моё кресло. – Во-первых, принимать облик по портрету – плохая идея. Какой у госпожи Шеус рост? Осанка? Как она ходит, разговаривает, жестикулирует? Вы можете столкнуться с её хорошими знакомыми, а не только с теми, кто видел по визору пару раз. Насколько мне известно, госпожа Шеус – дама общительная. Во-вторых, одежда. Рост Лин – сто семьдесят восемь со́нов, её брючный костюм за почтенной госпожой поволочётся по полу. Да и не носят в шестьсот лет…

– В пятьсот девяносто восемь.

– Хорошо, почти в шестьсот не носят молодёжные фасоны и облегающие блузки. Я уж не говорю о белье. Какой бы стройной ни была госпожа Шеуз, это не сорокалетняя девочка. Не хотелось бы, чтобы Лин провела день без возможности вздохнуть.

– Об этом я не подумал, – винится Алан. – И что ты предлагаешь?

– Отправляйтесь к госпоже Шеус, пусть Лин посмотрит на неё и скопирует манеры. Заодно и одолжите вещи из гардероба.

Алан подносит к лицу браслет связи:

– Госпожа Шеус, нужна ваша помощь. Сейчас будем, – он подаёт мне руку. – Идём, Лин. Твоя мама права: нужно подготовиться получше.

Хочется запрыгать от радости, словно только что вылупившийся виверн, но я осаждаю себя. Мой восторг неуместен. Убит человек, даже не просто человек – патер! И всё же это моё первое расследование убийства, к тому же вместе с Аланом! Не папки из архивов, не отчёты и сводки – серьёзное преступление, для раскрытия которого требуется моя помощь.

Из портала я выхожу необычайно сосредоточенной. Арочные своды, мраморные плиты на полу и старомодный интерьер холла свидетельствуют о том, что дом госпожи Шеус находится не в Аури. Судя по шероховатому камню, из которого сложены стены, зданию не менее шести-семи тысяч лет. Шеус выходит нас встречать в кокетливом атласном халате с кружевами. На расстоянии пяти со́неннов её легко принять за мамину ровесницу. Лишь вблизи становится заметен возраст: тщательно подкрашенные брови и ресницы и не настолько гладкая кожа, хотя на морщины нет и намёка. Она с весёлым любопытством смотрит на меня и приветливо кивает Алану:

– Неужели ты взял ещё ученицу? Шелдона тебе мало?

– Увы, это дарование мне не отдали, – разводит руками Алан. – Прошу любить и жаловать: Али́на Шэнон, дочь Кайла и Ани Шэнон. Та самая девушка, которая будет вас изображать. Надо одеть её так, чтобы никто не заподозрил подмены.

– Ух ты, природница! – карие глаза госпожи сверкают. – Алан, всё это замечательно, но тогда мне придётся сидеть дома? Не могут же параллельно существовать две Лары Шеус!

– Считайте, что у вас оплачиваемый выходной. Запритесь, не принимайте гостей, не отвечайте на вызовы и не подходите к окнам.

Госпожа Шеус понятливо кивает, берёт меня за руку и ведёт на второй этаж, в спальню.

– Жаль, что у нас мало времени, – бормочет она по пути. – А правда, что вместе с обликом вы копируете и голос?

– Да, – подтверждаю я и спешу объяснить: – Это получается само собой. Голос образуется, когда воздух проходит через грудную клетку и гортань. Если изменить внутренние органы, меняются и голосовые связки.

– Чрезвычайно интересно, – госпожа Шеус открывает шкаф и начинает перебирать наряды. – Что ж, выберем тебе платье… Почему ты морщишься?

– В платье неудобно, – отвечаю честно. – Не наклонишься и никуда не залезешь.

От звонкого смеха хозяйки дребезжат хрустальные подвески бра над кроватью.