— Смутно очень, только лицо знакомое, а больше не помню ничего.

Он помолчал с минуту, что-то обдумывая, а потом сказал:

— Лунка, перебирайся к нам, пока живая… Доколдуешься – совсем помрёшь. Пропади он пропадом, этот дом…
— Вы лучше расскажите мне…
— Что?!
— Всё, что сможете… А колдовать… Колдовать я больше не буду.

Он как-то неловко потоптался и сел прямо на камни-голыши, вытянув ноги в огромных ботфортах в сторону речки. Я примостилась на небольшом тёплом валуне. Рядом со мной, сочась водой, лежал скомканный чехол от матраса. Дядька Ангус протянул длинную жилистую руку и погладил меня по голове:

— Спрашивай, Лунка…
— Дом, в котором я живу… Он чей?
— Отца твоего это дом. Свой Суна продала, как замуж за Торма вышла.
— Отец погиб, я знаю. А дом сейчас чей?
— Ежели по правилам брать, то половина твоя, половина Суны. Только ведь половину-то дома не продашь, сама понимать должна. А Суна… Куда она с детьми денется? Так вот и живёте, как кошка с собакой. Я тебя давно к нам зову, да ты всё за дом цепляешься.
— Так ведь если не цепляться, у меня же больше ничего не останется? — я вопросительно посмотрела на Ангуса.
— Земли половина – тоже твоя. А вот на неё есть покупатели.
— Дядя Ангус, я правда память потеряла… Только даже такая, я всё равно вижу, что жить с ними не смогу. Я сейчас ровно ребёнок новорождённый. Даже не понимаю, сколько чего стоит…

Он укоризненно покачал головой:

— Колдовать меньше нужно, Лунка. Нельзя же так себя изводить.
— Дядя Ангус, а почему… Ну, и Лита, и братья эти – ненавидят меня так? Что я худого им сделала?
— Эх, чудо ты, чудо… Думаешь, таких как ты – много? В Лесном у нас ты одна и осталась, да ещё Рима моя. Ну, мы-то на выселках, так нам проще. Да и не природник она, а огневик. Им все соседи завидуют, что тебя в город не забрали. Ты один раз рукой махнёшь – и страшноеда как не бывало. А руками его собирать – не один день сгорбившись простоишь всей семьей.
— Это я уже поняла, дядя Ангус. А ненавидят-то за что?
— У Литки да младших отец ведь тоже маг был. Природник, вроде бы. Я его мало знал, так, виделись несколько раз в Лесном. Для села – лучшее, что можно. Очень Суна надеялась, что Лита переймёт. Женщины-то природницы лучше всегда чуйку имели, даже если слабые. А оно – видишь, как… Отец когда уходил, ты совсем маленькая была, а кричала – аж вспомнить страшно: «Не ходи, не ходи, убьют тебя!»… Ну, ушли мы, а вернулся только я один изо всех…

Он помолчал, подтянул ногу и сел поудобнее. Потом продолжил говорить. Не рассказывая, а как будто вспоминая.

— Мы ушли когда, Рима-то моя у вас ночевать тот день оставалась, рассказывала… Ты сознание потеряла и сутки не приходила в себя. Она тебя травкой поила – горячка у тебя стряслась. А потом ты очнулась уже с Силой. А Лита так и осталась пустышкой. Вот Суна себе и вбила в голову, что ты забрала её Силу. До этого-то она к тебе неплохо относилась. А Силу не забрать, мне ли не знать! Только сам можешь отдать, добровольно. Вот как портал-то запечатали, так и приток прекратился. Потому и новых магов не рождается почти – негде нам Силу брать. А зависть… Зависть-то никуда не запечатывали, Лунка.
— А ты маг, дядя Ангус?
— Был… — он отвернулся, наклонив лицо в сторону.

Расспрашивать дальше я не рискнула. В этом «был» прозвучала такая горечь… Но как же всё сложно с этой магией! Мы сидели молча, глядя, как посверкивают нити воды в лучах заходящего солнца. Молчание было тягостным, он, похоже, вспоминал свою магию и потери, а я не могла понять, что делать и как жить дальше.