— Жаль, что тут настоящие елки закончились. Гавайцы любят красить их в три цвета: макушка зеленая, середина желтая и нижние ветки ярко-фиолетовые. Сейчас просто жуткая охота за привозными елками идет. Очень трудно договориться с поставщиками из Орегона. Даже там фермеры вместо елок начали выращивать виноград.

— А почему ты не купил виноградник в Калифорнии?

— Ну… Я не собирался покупать и шоколадную ферму на Гавайях. Так получилось.

— Как так?

Харт отвел глаза:

— Я расскажу тебе потом как-нибудь, когда мы станем друг другу чуть ближе…

Чего это он сказал? В смысле? Но, кажется, вся речь Харта на острове Оаху какая-то бессвязная. Может, его полеты над океаном пьянят?

Но и пьяный он нашел орешки. Взял синий мешок за восемь баксов.

— Мы с ними почти что соседи, они в Хило орехи выращивают. Я не стану говорить, за какую цену они продают свою продукцию на материк.

— А ты за сколько продаешь свой шоколад?

— Очень дорого, — ответил Харт без заминки. — А теперь скажи, что он не стоит своих денег. Скажи!

И снова улыбка. Ну что он от меня хочет?

— Шоколад вкусный. Ты смотрел «Криминальное чтиво», ну, старый фильм Тарантино? Там у героя Траволты есть фраза, которую я не устаю повторять: Нехилый молочный коктейль, но пяти баксов он не стоит. Сколько стоит твой шоколад?

— Столько, чтобы я мог продолжать содержать ферму и работников. А за пять баксов теперь только в Макдональдсе можно молочный коктейль купить, но я тебе не предлагаю, хотя он и за углом.

— Я не ем фастфуд.

— А чем пицца лучше? Или я зря не спросил тебя заранее? Я заказал гавайскую. Ее испортить почти что невозможно. Почти что! Я обещаю тебе сделать нормальную дома. Как раз ананас у Найла дозреет — будет тебе и пицца и пина колада к ней. Там точно уже есть хороший кокос на пальме, и мне все равно на нее лезть с лампочками. Идет?

— Пойдем уже? — парировала я его «лэтс ду ит» с помощью «летс гоу!»

— А про тапочки потерянные ты забыла?

О, да… Кажется, мой мозг решил, что Харт обо всем позаботится без всяких напоминаний с моей стороны.

Наконец мы вывалились из магазина с покупками и с красивой сумочкой, вместо бумажного пакета.

— Я еще помню, как в Калифорнии паковали аж в три пластикового пакета, если это были галлоновые канистры с молоком. Мауи с Молокаем соответственно еще в восьмом году запретили использовать пластиковые пакеты в магазинах, с тринадцатого запрет распространился на Большом Острове, а тут только в пятнадцатом отказались от пластика. А у вас в России как обстоят дела с пакетами?

— Никак… Но у нас пакеты платные. Некоторые носят их с собой, пока не порвутся, другие покупают хозяйственные сумки. Эта очень симпатичная, кстати…

И аппетитная — к счастью, на ней были изображены разные съедобности, а не лекарства. Харт бросил пакет на заднее сиденье и попросил дождаться его возле машины, потому что внутри они есть не будут: ни внутри машины, ни внутри пиццерии. Двенадцать баксов, наверное, тут любимая цена, что для духов из ананаса, что для пиццы из него же. Но Харт явился с двумя пиццами. Зачем?

— Ну, я подумал, что мы еще не настолько близки, чтобы есть из одной коробки, — усмехнулся Харт, усевшись прямо на газон позади припаркованной машины. — Если ты снова про деньги, то цена одинаковая, что для одной большой, что для двух средних. Давай, садись… Ты сейчас почти что гавайская девчонка. В городе у себя будешь за столиками сидеть, а тут демократия, не монархия. Пока хотя бы.

Я села на траву, на колени, но Харт потянул меня за плечо, заставив сесть на попу ровно и водрузил мне на колени горячую картонку, которая действительно пахла ананасом.