Вскоре по сторонам за деревьями начали появляться крыши, вот уже высунулось какое-то здание, кажется, в шесть этажей, но я не была уверена, что оно жилое.

— Знаешь, почему они мечтают о возвращении монархии? — вдруг нарушил тишину Харт, который даже музыку в машине не включил. — Потому что они уже выучили всю их родословную по картам. Помимо цифр их шоссе носят имена бывших королей и королев. Эта дорога королевы Лилиукалани.

— У нас называют в честь городов, куда ведет дорога.

— Разумнее, не находишь?

— Каждому свое…

— Вот это точно!

И Харт снова замолчал. Растительность то и дело сменялась высокими или низкими бетонными стенами, за которыми прятались жилые районы, и от этой серости становилось грустно, как и от постного лица моего водителя. Харт, елки-палки! Ну не из-за этого дурацкого поцелуя ты такой?! Точно ведь не из-за него!

Наконец мы оставили позади город — вернулась зелень и скорость поднялась до пятидесяти пяти миль в час. Харт гнал на верхнем пределе, но я молчала. Дистанцию тут держать лишнее — в аэропорту было больше самолетов, чем сейчас машин на дороге, которая вдруг превратилась в одноколейку. И на поворот мы ушли одни. По левую руку за кирпичным забором прятались двухэтажные домики, по другую за сеткой — амбары. И как насмешка на асфальтовой ленте вдруг оказалась дополнительная полоса для автобусов, которых мы за полчаса не встретили ни одного.

На въезде в ворота елочной фермы асфальт закончился. Ну что ж, приехали, как говорится…

— Пошли выбирать!

И Харт даже, кажется, улыбнулся, но тут же устремил свой взгляд на деревянный барак, около которого бегали дети. Он миновал шумный затор и подошел к бородатому мужчине в зеленой футболке-поло с логотипом фермы. Они пожали друг другу руки и даже обменялись несколькими фразами, пока я подошла к ним. И поздоровалась.

— Харт сказал, что вы хотите выбрать собственное дерево, — обратился он ко мне после рукопожатия. — Можете выбрать любое. Мы его срубим и упакуем. Хоть десять футов, ваш выбор.

— У меня в самолет десять футов не влезет, — усмехнулся Харт.

— В самолет? — Мне показалось, сотрудник фермы воспринял слова Харта, как шутку. — Вы откуда?

— С Молокая, — ответил Харт, хотя мужчина смотрел на меня.

— Из России, — ответила я, чем вызвала широкую улыбку на мужском лице, не у Харта.

— Половина моей семьи русская, — вставил тот.

— Лучшая, ты забыл добавить, — по-доброму усмехнулся мужчина. — Тоска по России?

Я мотнула головой, пока подбирала ответ.

— У меня нормальных елок нет. Мы с отцом пытались их выращивать тут, но не судьба. Елка вся должна быть пять футов, а они вырастали с зазором между ветвями в те самые пять футов. Так что я даже не знаю, что вам предложить… Собственно европейцу капитану Куку приглянулись местные пальмы.

— Норфок у нас дома в горшке растет, — перебил Харт. — Мы за Муреем прилетели.

— Вот так прямо прилетели?

Харт кивнул.

— Я на полном серьезе говорю, что дерево должно быть выше меня, но не больше восьми футов. Если вы найдете нам что-то в районе шести с половиной или семи, мы будем вам очень признательны.

— Кипариса у меня сколько хотите. Идемте!

И мы прошли в елочный лес через заграждение из желтой ленты. Мужчина шел впереди, а мы по его следам, и в этот раз Харт взял меня за руку, чтобы поравняться с, как выяснилось, самим хозяином фермы.

— Все началось с трех акров, а сейчас у нас засеяно больше тридцати. Отец скучал по елочным фермам Калифорнии и мечтал подарить гавайским детям такое же удовольствие в Рождество, как было у него ребенком. Ну и мне заодно.