— Брак перестал быть фиктивным?

— Этого я не знаю. Знаю лишь то, что в Калифорнию она ездила только навестить дочь и внуков. Найл перекупил у Регины бабушку. Могу назвать точную сумма. Дарить можно тогда было только четырнадцать тысяч в год, не платя налог. Сейчас немногим больше, пятнадцать штук. Муж с женой могут дарить в два раза больше. По двадцать восемь тысяч ушло Регине и ее мужу в декабре, еще столько же в январе в счет будущего года. Потом Найл столько же перевел своим друзьям, и они в свой черед передарили деньги семье Регины. Ну, вот такая простая математика. Так мало я стою… Ну, вот судебных издержек я не знаю. Но все же, думаю, их было меньше той суммы, которую Найл спустил на адвокатов, когда решалась наша с сестрой судьба после убийства матери. Но адвокат не смог повлиять на суд присяжных. Но нынешние оказались настроены более дружелюбно, ну и по возрасту теперь Найл выигрывал. Но жизнь Джеффа этот суд укоротил. Он прожил после него всего три месяца, но я был эгоистом, я про него не думал… 

— Он был старым, как я понимаю… — попыталась я как-то отреагировать на полученную информацию.

— Ну… Он мог бы прожить не три месяца, а три года, будь у него нормальный внук. Но с другой стороны, будь у Найла нормальный внук, он бы никогда не женился на Ларе, а это, по его же словам, были самые счастливые десять лет его жизни. Говорят, счастье за деньги не купишь, а он купил. И ты теперь знаешь, сколько счастье стоит. Ну… — Харт снова смеялся. — Когда тебе семьдесят. В двадцать пять совсем другой расклад. Мне столько, увы, не заработать…

Мое счастье, по-мнению Харта, равнялось фотографии за штурвалом самолета. Пусть он это и не озвучил словами, но его настойчивость, как фоторепортера, прекрасно говорила сама за себя.

— Зачем заставлять мою мать нервничать ещё больше, чем она нервничает сейчас? — попыталась я отмазаться, но Харт продолжал требовать телефон в свои шаловливые ручки. — И ты разве можешь не держать джойстик? — использовала я последний аргумент.

— Его будешь держать ты, разве нет? Самолёт проще машины — летать я научился раньше, чем ездить. Ты готова?

Я не могла быть готова ни к его словам, ни — тем более — действиям, но выдала ему телефон.

— Кстати, забыл добавить, что Джек Лондон тоже был на Молокае. Так что ты в замечательной компании. Ну и я как бы примазался… Может, тебе начать писать приключения?

Вот это уже прямое издевательство! Я сложила руки на коленях, чтобы не дёрнуть джойстик: кто его знает, подключен он в реальности к управлению самолетом или нет. Харт все равно ответит, что да! Уже предложил мне посадить самолёт. И это мы всего-то покрыли расстояние в двадцать две мили… Падать в океан не очень приятно — за шестьсот метров можно много чего сказать и передумать. Хотя океан под нами выглядел довольно заманчиво — синий, а ближе к берегу уже аквамариновый… Будь я художником, нашла бы лучшие сравнения, но пока я направила вниз злополучный телефон, чтобы он не попал больше в шаловливые ручки Харта.

Ага, сейчас — он сумел вырвать его у меня одной рукой.

— Ты же не имеешь ничего против селфи — в солнцезащитных очках мы все выглядим замечательно. Но я тебе честно признаюсь, — добавил Харт, когда отстранил свое ухо от моего после удачного по его мнению снимка. — Глаза у меня сейчас как у запуганного мальчика. Там две параллельные полосы пересекаются с двумя другими параллельными полосами, и используются диспетчерами, как бог на душу положит, потому что это самый загруженный из гавайских аэропортов. Мне сейчас придется резко развернуть самолет и уйти на полосу, уходящую в океан…