— Ты сам просил не говорить про это… — голос Найла сошел на нет, и он прикрыл ладонью рот, чтобы откашляться.

Может, у него кашель нервный — хотя мы знакомы меньше суток, чтобы судить о силе его приступов.

— А ее я просил не звонить! — этот не кашлял, но дышал, как загнанная лошадь.

— Харт, хватит! Это семейное дело и Джулии не касается. Возьми себя в руки, черт возьми! И бери телефон Лары. Он почти новый. Она и полгода им не попользовалась. Он, правда, золотистый, но купишь черный чехол.

Секунды две Харт размышлял над предложением. Телефон, конечно, не тапочки, но, может, у него свои счеты с вещами покойной…

— Отдай его Джулии, — стрельнул он в меня взглядом и снова уставился на деда. — У нее совсем старый. А себе я сам куплю, когда он мне потребуется. Сейчас я ни с кем не собираюсь общаться целую неделю!

— Даже с Рио?

Харт тяжело выдохнул и сунул руки в карманы шортов, ноги на ширине плеч, чтобы не упасть, но он все равно перекатывался с пятки на носок и обратно. Челка упала на глаза, но он не убирал ее и даже не сдувал. Сумасшедший!

— Она мне напишет, если что… Или позвонит тебе. А если позвонит Мелоди, то меня здесь нет.

— Харт, не обижайся только… — произнес дед. — Но создаешь проблемы здесь ты, а не твоя сестра.

— Я? — Харт подался вперед и чуть не упал, потому что воздух не в силах удержать такую глыбу, если глыба не держит себя не только в руках, но и на ногах.

Я сидела, и лишь поэтому мне было не упасть, но я уже не знала, что думать. Тут определенно что-то происходило из разряда того, что мне — как и всем посторонним гостям — знать нежелательно.

— То есть неправильный тут я? Не она, которая в самый важный семейный праздник впускает в дом человека, для которого семья ничего не значит!

— Прекрати! — Найл ударил по столу кулаком. — Хватит судить о человеке по газетным вырезкам!

— Боже! — Харт закрыл лицо ладонями и закачался еще сильнее. — Что мне еще надо знать про этого человека, кроме того, что он убил мою мать! Что?!

Внук вновь смотрел на деда, а я — только на него. Глаза блестят, но не от вина. Это слезы — Харт стоит и плачет, уже даже не пытаясь сдерживаться. Или уже просто не может — сдержаться.

— То, что к тебе это никак не относится! Это между ним и Стейси! Только между ними… И хватит! Ты понимаешь, что мы тут не одни?

Харт скосил на меня влажные глаза.

— И что? Она спокойно может узнать про Теда Бойда из сети, как узнал когда-то я.

— Ты не устал от обвинений, Харт? У тебя все вокруг виноваты, хотя виновный уже понес наказание. И у нас не судят дважды за одно и то же преступление!

— О как! А я не народ Калифорнии, который его судил. Я его сын, и я никогда не прощу Теда за то, что он лишил меня матери! Или должен простить за сроком давности, да?

— Ты ничего никому не должен, — теперь Найл говорил тихо и вкрадчиво. — Но и обвинять сестру черти в чем просто некрасиво. И, скажу тебе больше, глупо! Ты не знаешь Теда, она — знает. Простила она отца или не простила, нас с тобой не касается.

— Как? Как можно простить человека, убившего мать?

— Прекрати называть его человеком! Он твой отец, черт возьми! И ты не побрезговал его деньгами, чтобы купить эту чертову ферму! — Найл снова кричал.

— Нет! Я не взял его денег! — заорал Харт в ответ. — Я перечислил его часть на благотворительность, поэтому мне пришлось продать самолет, чтобы покрыть разницу! Так что не смей обвинять меня в двойных стандартах!

— Обвиняешь здесь всех ты! И хватит! Джулии очень интересна, наверное, наша перепалка.

Харт снова бросил на меня взгляд, и, наверное, я его поймала, раз он не отвел глаз.