А живут тут люди неплохо, только сыро на улице и зимы, как у нас, не бывает, дожди лишь да туманы. Говорят они, что снег ежели на Крещение выпадет, то к Сретению уже и растает.

Улицы у них камнем вымощены, а на улицах грязь. Все помои и мусор, что в доме собирается, из окна на мостовую выкидывают. По улицам бегают крысы да кошки бездомные. Чёрных кошек не любят они и боятся.

И бань здесь нет, я-то к бане привыкший, а тут они раз в месяц моются. В корыто тёплой воды слуги натаскают, и вся семья в этой воде, не меняя её, моется. А семья у них: мистер Роберт и жена его миссис Сара, Майкл и два брата его меньших Том и Джек, а теперь вот и я. А бельё стирают тоже раз в месяц, слуги стирают со щёлоком в холодной воде, а сохнет бельё долго очень, потому как сыро и холодно. Печей у них нет, только камины. А камин пока горит, так греет, а погаснет – и нет тепла.

Вот так здесь и живём. Месяц прошёл, как я тут, по дому, конечно, скучаю, а больше всего по тебе, моя милая Настасьюшка. Снишься ты мне еженощно, моя звёздочка ясная.

На сём закругляюсь я, передавай поклон своему батюшке, Афанасию Силычу, а моим родным я отписал уж отдельно.

Любящий тебя Петруша».

Анастасия ещё два раза перечитала письмо и прижала его к груди. Не забыл её на чужбине суженый и любит.

Тем временем в нижнем течении Дона при впадении в него Иловли, где река Дон делится на два рукава, в Паншин-городке звенели пилы, стучали топоры. Ломовые лошади, запряжённые в сани, тащили сюда длинные сосновые стволы, мужики на пилораме распускали их на доски, кузнецы ковали скобы и гвозди, дымили котлы со смолой, сучились канаты. На стапелях к кильсонам[3] прилаживались штевни[4] и шпангоуты[5]. Кипела работа на паншинской верфи – строились сразу четыре линейных корабля: «Крепость», «Скорпион», «Флаг» и «Звезда» для Азовского флота.

После взятия крепости Азов в 7204 (1696) году русское государство получило выход к Азовскому, а стало быть, и к Чёрному морю. Это облегчало торговлю с Европой, поскольку северный порт Архангельск мог принимать купцов четыре-пять месяцев в году. Однако Чёрное море неспокойно. И не только штормами грозно – купеческие караваны требовали защиты и от разбойников-пиратов, и от недружественного Крымского ханства, да и от всего Османского государства, хозяйничавшего на Чёрном море. Для этого и строились военные корабли.

Мореходство не ново было для Руси. Ещё в 6415 (907) году князь Вещий Олег со своим войском переплывал на ладьях Понт Эвксинский[6] и шёл на Царьград. Однако теперь для ратных дел на море ладьи да струги не годились. Нужны были большие корабли с мощной артиллерией и чтоб две роты солдат могли взять на борт – такие, как у голландцев да у французов, у испанцев да у англичан. Вот и озадачился царь Пётр постройкой нового русского флота. Великие перемены ждали древнюю святую Русь.

В конце марта, по самой распутице, государь вновь спешил из Москвы на воронежские верфи. По весеннему половодью там планировался спуск на воду кораблей Азовской флотилии. Англичанин Осип Най, некоторое время по делам бывший в Москве, и на этот раз ехал с ним, а Джон Ден, увы, скончался зимой от приступа грудной жабы. Пётр по дороге пожелал опять навестить воеводу Авдеева. В тот день в гостях у воеводы был купец Афанасий Струнин с дочерью Анастасией.

– Чем торг ведёшь, купец? – поинтересовался царь.

– Дык… – от робости перед государем Афанасий замялся. – Всем понемногу. Медами, и пенькой, и смолою, и дёгтем.

– Пьенька нам ошень нужен, – заметил англичанин. – Для такелаж