– Что ж, купец, – Пётр посмотрел в глаза Афанасию. – Цену втридорога не ломишь?

– Как можно, государь!

– Ну, вот тебе и поставщик! – обратился царь к Осипу, а потом повернулся к воеводе: – А твой сын, как вернётся из Англии, немедля пусть на верфь отправляется. Отыщет там капитана Петера фон Памбурга и останется у него под началом. Коли на верфи его не найдёт, пусть в Таганрог скачет. В экипаж «Крепости» его назначаю вторым штурманом. Я сейчас письмо с рекомендацией напишу. В поход пойдёт, в Константинополь.

Пётр Алексеевич повернулся к Анастасии:

– Ну а ты, красавица, кем будешь? Уж не зазноба ли тёзке моему?

Девушка зарделась.

– Сколько годков тебе?

– Шестнадцатый миновал.

– Ну, вот и славно. Вернётся твой милый из турецкого похода, и свадебку сыграем!

Петруша приехал в родные места на Ивана Купалу. И батюшка Антип Прохорович, обняв сына, сразу же поведал ему о царском повелении, вручил письмо к фон Памбургу. Однако пару деньков Петруша решил передохнуть дома, в родимой речке Сосне искупаться, но первым делом, конечно же, повидаться с Анастасией.

Милые встретились на своём заветном месте под сосной на берегу реки.

– Долго ж я ждала тебя, родной мой, – сетовала девушка, – а ты снова в путь.

– Так не по своей воле, милая Настасьюшка! А ослушаться царского веления не вправе я. На службе я теперь. Но не грусти. Дай бог по весне из Турции воротимся, так и повенчаемся с тобою… Жарко-то как! Пойдём-ка лучше к реке, искупаемся!

По крутой тропке они спустились к воде.

– Ты отвернись, не подглядывай!

Девица сняла сарафан, осталась в сорочке. Зашла в реку по колено. Воздух зноен, а водица ещё студёна. Наклонилась, посмотрев на своё отражение, зачерпнула воду ладонью.

– Ну что, можно? – спросил Петруша.

– Можно, можно.

Парень скинул кафтан и порты, в исподнем с разбегу плюхнулся в воду, окатив брызгами Анастасию.

– Ой! – вскрикнула девушка.

А Петруша уже плыл саженками, саженей на двадцать отплыл.

– Плыви ко мне, Настасьюшка!

Анастасия зажмурилась, набрала воздуху в лёгкие, решительно погрузилась. Открыла глаза и, стараясь не окунать голову, загребая руками по-собачьи, поплыла, а Петруша ей навстречу. Встретились, где ноги дна не касаются, обнялись, поцеловались, вдвоём не спеша поплыли к берегу. На берег вышли, сорочки сушили на себе, благо солнце припекало жарко.

– А море, какое оно? – спросили Анастасия.

– Море? Разное. Красивое.

– И волны большие?

– Всяко бывает. Когда штиль – вода гладкая, как в нашей Сосне, а ежели шторм – большие волны, повыше терема…

– Хочется море увидеть.

– Погоди, увидишь ещё. Вот будет у меня свой корабль, возьму в поход тебя.

Петруша добрался до Таганрога к концу июля. К тому времени весь флот уже находился там. Корабли стояли и у пристани, и на рейде. Матросы суетились, загружали в трюмы мешки, ящики, бочки – провиант и пресную воду, офицеры подгоняли их. Грузился и сорокашестипушечный фрегат «Крепость». Капитан фон Памбург орал на матросов, мешая русские и португальские ругательства. Откуда он родом, фон Памбург, никто толком не знал. Не то голландец, не то португалец. С коричневым обветренным и просоленным лицом, усы жёсткие чёрные, нос крючком. Говорили, бывший пират, а там кто его знает.

За всей этой кутерьмой наблюдал и сам царь Пётр, да бояре и дьяки посольского приказа, коим предстояло отбыть на переговоры с турками. Главой делегации на переговорах царь назначил Украинцева Емельяна Игнатьевича. Задачей его было подписание мира с Османской империей, дабы турки не помешали готовящейся войне со шведами.