Я заулыбалась, потянулась к графину с водой, что стоял на подоконнике, наполнила два граненых стакана и передвинула один подруге.

– Осталась еще половина библиотеки, подумаешь, – хихикнула. – Разве есть что-то что может нас остановить?

– После твоего обета на пять лет, мне кажется, ты можешь все… и даже то, чего от себя не ожидаешь.

– Точно, – отсалютовала ей стаканом. – Нариэн тоже говорит, что я могу спасти мир, ага. Только для начала хотя бы себя, – я прижала холодное стекло к губам, но Эри вдруг подалась вперед и выбила сосуд из моих рук.

Вода выплеснулась на ковер и, соприкоснувшись с высоким ворсом, выпустила темный пар. Но он тут же исчез.

– Вода отравлена, – Эрика присела около пятна, провела ладонью над ним и нахмурилась. – Критянская магия. Смотри, – очертила пальцем окружность, слегка присыпала ее пыльцой лечебной магии, и пол ярко засиял синеватым огнем.

Я с опаской покосилась на графин.

– Здесь всегда была вода. Нариэн не раз наливал мне. Думаешь, ректора кто-то хотел отравить?

Эри вернулась на свое место, подняла стакан и повернула его к магическими лампочками на стене.

– Или того, кто придет сюда с ректором, – вытянув из прически шпильку, Эри уколола палец и позволила капельке крови сорваться в стакан. Вода тут же окрасилась в черный, забурлила и снова посветлела. – Странно. Это не яд. Какое-то зелье. И на нас с тобой оно не будет влиять. Заговорено на конкретного человека, а точнее, мага.

– На ли-тэ?

Подруга закивала. Рыжие кудри заплясали на хрупких плечах.

Я взяла в руки графин, принюхалась. Ничего особенного, разве что немного пахло ванилью.

– Если я выпью, ничего не будет?

– Совершенно верно, – Эри приподняла руку, будто произносит тост, и залпом выпила всю воду. Опустила стакан на стол и, задумчиво разглядывая капельки внутри сосуда, сдержанно проговорила: – Другой вопрос, почему архимаг этого не заметил? Ощущение, что заговор не лекарский… Яды обычно только им подвластны. Кто еще такое может сделать?

– Как ты это почувствовала? – я все-таки не стала пить, обняла себя и поежилась от мысли, что кто-то мог влиять на ректора через воду.

– Не я, – Эри пожала плечом и перевела взгляд за мое плечо. – Он.

Я обернулась. Холод толкнулся в лицо, но за спиной никого не оказалось.    

– Эри, он похож на Эвера? – я наклонилась к подруге и еще тише добавила: – Хоть немного силуэт напоминает? Ты парня лучше знаешь. Можешь у призрака спросить, где искать его физическое тело?

Подруга заполошно моргнула и, глядя за мое плечо, грустно сказала:

– Он – просто пятно. Кивает, перемещается, точнее, перетекает. Может рукой указать на что-то, но вряд ли осознанно… скорее, интуитивно. И все. У него ограниченные действия, он будто в вакууме, и вряд ли понимает, почему находится рядом с тобой. Иначе бы привязался и реализовал метку, Мэй.

– Ты думаешь, что Эвер из-за этого не смог меня найти сразу?

– Не знаю, – Эри тяжело выдохнула, спрятала руки под столом. – По старым талмудам ясно, что истинные связи на Крите не особо важны, однако если пара сталкивается, а тем более, прикасается друг к другу, стигмы активируются, и разорвать эту связь уже невозможно. Даже обет не поможет. Умирает один – умирает и второй.

– Почти как наши иманские узы, – пробормотала я, задумчиво разглядывая деревянную столешницу.

– Странно, как так получилось, что критянин на иманку стигму прицепил? Это бывало только до Полога. После же Нэйша запретила любые связи между странами, хотя мосты… многое изменили.

– Слушай, а ведь этот… сводный брат ректора – Енимир – говорил, что моя метка – воля богов.