— А может ты и правда купила результат теста на отцовство? – не сдержался я.

Думал, у Сони паранойя. Я на суд-то этот согласился, потому что увидел в ней искреннее недоумение. Вроде, смотрю на Марика, и не вижу сходства. И родимое пятно это точь-в-точь как у Руса, а потом на Соню гляжу, и не понимаю, как можно так лгать.

Может, сама в свое вранье поверила? Защитная реакция, аутотренинг? Не знаю, но Соня верит в то, что говорит мне. Потому я и согласился на суд. Пусть. Еще один отрицательный результат я перенесу, сюрпризом не станет.

Но теперь я начал сомневаться. Возможно, Соня и не лжет. И мама подкупила лабораторию, хотя непонятно, зачем ей это, если Марк ее внук.

А родимое пятно… бывают и такие совпадения.

— Я увидела Соню в твоей квартире, – отчеканила мать. — Разумеется, я решила все разузнать, связи у меня есть. Про клинику я узнала, а затем и про суд. Думаешь, это тяжело было? Ты же сам знакомых поднимал, чтобы ускорили проведение заседания.

Правда? Неправда?

Черт их разберет – женщин.

— Отговаривать будешь?

— Не позорить семью? – подняла мама бровь. — Вижу, что это бессмысленно. Я договорилась, чтобы вам максимально ускорили весь процесс, и на заседании был минимум людей. Вот только результат получится таким же, как и в клинике. Мы все это знаем.

Сговор с судьей? Нас направят в клинику, где снова подменят результаты? Или я брежу?

— Мама, услышь меня пожалуйста. Ты не будешь вмешиваться ни во что, – четко, чуть ли не по слогам произнес я. — Я скажу один раз, и повторять не стану: узнаю, что ты влезла со взятками в это дело, я полностью оборву общение. И с тобой, и с отцом.

— Я тебя услышала. Идите, – она неприязненно взглянула на Соню, которая этот взгляд проигнорировала.

Все действительно произошло быстро:

— В случае установления отцовства, претендуете ли вы на алименты?

— Не претендую, – ответила Соня.

— По какой причине вы сомневаетесь, что это ваш ребенок? Факт измены был зафиксирован? – строго спросили уже меня.

— Не был, – я взглянул на Соню, и та кивнула, рассказывай, мол, все.

И я рассказал.

— Вы отрицаете это?

— Отрицаю, – в голосе Соне обнадеживающая меня уверенность.

Черт, из-за этой ее убежденности в своей правоте, я и схожу с ума. И уже сам не понимаю, во что мне верить. Думаю, Соня и памятью о родителях бы поклялась, если бы я предложил.

— В каком родильном доме вы рожали? Вы помните медсестер, врачей, соседок по палате? Все ли документы сохранились? – продолжился допрос.

Подозреваю, в угоду матери все идет не совсем по регламенту. Хотя я ожидал, что нам просто скажут идти в клинику и пересдавать анализы.

— Я рожала дома, так вышло, – Соня коротко поведала о том дне, когда я чуть с ума не сошел, когда узнал, что Соня до больницы не смогла добраться.

Ехал к ней, и трясло всего, как сейчас помню. Чудом в аварию не попал, а как приехал – увидел ее и красноватого младенца, до которого дотронуться было страшно.

— Значит, перепутать детей не могли, – услышал я заключение, и нас направили в клинику.

А заседание на этом закончилось.

— Уф, скорей бы все осталось позади, – Соня откинулась на сидении, пока мы ехали домой, а затем резко открыла глаза и повернула ко мне голову: — Кам, я же забыла тебе рассказать про Лёвушку. Или не забыла? – поморщилась Соня.

— Что?

— В тот день, когда я Марика рожала помнишь, что в городе творилось? Мама в панике была, я совсем отключилась. То в сознании, то без сознания. Галлюцинации какие-то, бред сумасшедшего. Мне что только не мерещилось, – Соня встряхнула волосами. — А потом мама привела эту повитуху, помнишь, я говорила?