Ты – моя самая большая неудача. И чтобы ты не говорил и не делал, исправить ничего нельзя. Я верила, что наша любовь особенная и что мы созданы друг для друга. Я верила в безграничное счастье. Я верила в нас. А ты смотрел мне в глаза и обманывал, обещал будущее, которого не будет…

По щекам покатились слёзы. Я зло смахнула их и уставилась на письмо. «Нет, чересчур много эмоций. Слишком сентиментально. Он не достоин моих слёз! Пусть не думает, что я без него убиваюсь от горя. Много чести».

Ничуть не сожалея, я разорвала письмо. Походив по комнате несколько минут, заставив боль умолкнуть, я достала новый лист.

«Совсем не дорогой немуженёк!

Кто же знал, что ты так любишь семейную жизнь: решил обзавестись сразу двумя жёнами. Ах да, я же не жена! Как же я могла забыть такую мелочь? Должна заметить, твой способ быть мужем просто восхитителен, все женщины об этом мечтают. Почему бы тебе ещё одну жену не завести? Стран ведь много. Как же это удобно: в каждой стране по жене.

Не суди строго, увы и ах, твоих высоких порывов не разделяю. Я, девушка простая, привыкла к тому, что в семье один муж и максимум одна жена. Поэтому, уж извини, мне лучше быть в одиночестве, чем с тобой. Ты теперь просто моё ужасное прошлое, и чтобы окончательно ты там и остался, я хочу развестись. Ведь, если помнишь, по законам Джанса мы женаты.

Мне жаль твою Лорику, не повезло ей. Пусть теперь она с тобой мучается. А мне, надеюсь, больше не придётся тратить на тебя время, нервы и листы бумаги. И как бы тяжело ни было, я смогу жить без тебя».

Подумав, в дополнение я нарисовала Бартала. Но поскольку я старалась рисовать, как завещали великие художники – чтобы в портрете отражался внутренний мир человека – то у меня получилась какая-то нелепая смесь надутого петуха и обезьяны, почему-то в клоунском костюме.

Пока я старательно изображала Барта, эмоции улеглись, и пришла здравая мысль: это письмо он сможет использовать против меня, обвинить в клевете, как и говорил законовед.

Я глубоко вздохнула и снова достала чистый лист. Столько мне хотелось написать этому мерзавцу, но по итогу я ограничилась скупым:

«Бартал, я требую развод. От тебя мне ничего не надо, только подпись на бумагах. Буду ждать тебя через семь дней в восемь вечера. – Я призадумалась. Свой адрес сообщать я не собиралась, мало ли что ему на ум придёт. Поэтому указала адрес кафе, которое заприметила через два дома отсюда. – Приходи в кафе «Мастеровой», что на улице Третья Ремесленная».

Пока мне снова не взбрело в голову что-нибудь поменять, я быстро вложила письмо в конверт и заклеила.

«Всё! Дело сделано. Письмо будет добираться до Бартала где-то день-два. Значит, ему ещё пять дней останется на размышления. Надеюсь, Барталу хватит совести прийти».

На следующее утро я отправила письмо и сразу пошла искать работу.

Полдня я потратила, чтобы побегать по Файренку, попасть в несколько разных мест и узнать, что вакансии сортировщиц, на которые я очень рассчитывала, уже заняты.

Краем уха услышала, что маленькому любительскому театру неподалёку от камнеобрабатывающего комбината требуется художник-оформитель. Рисую я хорошо, это у меня от папы, но всё же самоучка. Пока шла до театра, старалась подбодрить себя, чтобы выглядеть уверенной и произвести впечатление. Но снова неудача: в театре предпочли нанять настоящую художницу.

Заметив, как я расстроилась, бойкая девушка в модной шляпке с плиссированными лентами сунула мне в руку билет на представление. Я, конечно, поблагодарила, с сожалением размышляя, что билеты в пищу не годятся.