Дом, естественно, соответствует наружному лоску. Приличный ремонт на лестничных площадках, тихий лифт с приятным музыкальным сопровождением, чистота, порядок.

Поднимаемся на последний этаж, где Свиридов вводит нас в просторную двухъярусную квартиру. Все в ней выполнено явно хорошим дизайнером. И лишь страшный кот выглядит чем-то инородным. Его будто вчера с помойки подобрали – лохматый, кривой, с отмороженным ухом.

– Знакомьтесь. Черт, – представляет его Свиридов, на что котяра злобно шипит и пятится.

– То есть я не одна его вижу? – фыркает мама, опускаясь на пуф и роняя голову на руки. – Тащи, что там у тебя от похмелья…

Скинув куртку и ботинки, хозяин летит на кухню, а я пытаюсь снять с мамы хотя бы шубу. Но ей снова плохо. Тепло квартиры возвращает и тошноту, и головокружение, и ненависть ко всему вокруг.

Расстегиваю молнию на одном ее сапоге, проделываю то же самое со вторым, но бегунок заедает.

– Да блин! – ругаюсь я под фееричное возвращение Свиридова с трехлитровой банкой маринованных огурцов.

Он запинается о кота. На того брызгает рассол. На всю квартиру раздается испуганное «мяу». Кот скребет когтями по плитке, наконец удирает в гостиную, где что-то гремит и звонко разбивается.

– Дети, – лыбится Свиридов. – Сам такой был.

– Ты издеваешься? – рычит на него мама и тут же зажимает рот ладонью. – М-м-м… М-м-м…

– Она сейчас блеванет, – озвучивает Градов очевидное, а я аж вздрагиваю, забыв, что эта глыба тоже рядом.

К сожалению, замок не поддается даже ему, а мама уже зеленеет.

– Вы че тупите?! – спохватывается Свиридов, передает мне банку, а сам рывком берет маму на руки и уносит вглубь квартиры.

Через пару секунд слышу соответствующие рвотным позывам звуки и чувствую, как выпитое шампанское спазмом ползет по пищеводу. Хорошо, что в руках спасительное средство.

Подношу к губам и начинаю жадно глотать холодный рассол. Периферийным зрением замечаю, как смотрит на меня Градов, кое-как проглатываю последний комок и жму банку к груди.

– Надеюсь, вы не уволите маму за доставленные вам неудобства? – произношу под характерные звуки из туалета.

– Ксения Андреевна, расслабьтесь, я держу ваши волосы, – говорит маме Свиридов, рисуя у меня перед глазами дичайшую картину.

– Где ты работаешь? – неожиданно спрашивает Градов.

– Мерчендайзером в…

– С Нового года работаешь у меня.

Столбенею. Он что, тоже пьяный?

– Горничной? – хмыкаю, скривив губы.

– Начнем с бухгалтерии. Ксения Андреевна пойдет на повышение, – объясняет он под тягучее «буэ-э-э», – в отделе освободится место.

– Вы смеетесь? Меня сразу главным бухгалтером?

– Размечталась. Главбухом назначу Светлану Ивановну, а ты займешь ее место.

– А вдруг я не справлюсь?

– Мать поможет, – решает за всех нас категорично. – А если совсем бестолочь, то вернешься обратно – йогурты и горошек на прилавках расставлять.

Он снимает куртку, разувается и проходит мимо меня, слегка задев плечом.

Оказывается, не вся моя жизнь скоростным поездом мчится под откос. Есть во всем этом хаосе что-то хорошее. Работа бухгалтером в приличной фирме куда перспективнее моей нынешней.

– Кстати, – договаривает Градов, прежде чем скрыться в гостиной, – елку свою все-таки завтра забери.

– Куда? – хлопаю ресницами.

– Бывшему подари. Пусть потом сам решает, что с ней делать, – улыбается уголком губ, зарождая во мне коварный план, и исчезает с глаз.

А этот Максим Сергеевич, оказывается, тот еще шутник.

– Потапова! – окликает меня Свиридов. – Принеси полотенце!

Смыв то, что я сегодня выпила и съела, в унитаз, позволяю Свиридову подтащить меня к раковине и умыть.