– Наверное, – Роман кивнул, не отрывая взгляда от экрана. – Странно, что это случается именно тогда, когда ты ходишь в супермаркет. Или когда гуляешь по парку.

Мое сердце пропустило удар. Я недавно выяснила, что в некоторых местах: внутри торгового центра, например, или в определенной части парка GPS-сигнал становился слабее. И я начала пользоваться этими «слепыми зонами» для коротких периодов свободы. Иногда просто сидела на скамейке, наслаждаясь тем, что на время стала невидимой для всевидящего ока Романа.

– Я… – начала я, но Роман перебил.

– Сядь, – он кивнул на кресло напротив себя.

Я медленно опустилась, чувствуя, как пальцы холодеют от страха.

– Ты хочешь что-то мне сказать, Лея? – его голос звучал спокойно. Слишком спокойно.

– Н-нет, – я покачала головой.

– Хорошо, – Роман закрыл ноутбук. – Потому что у меня к тебе только один вопрос: ты что, считаешь меня идиотом?

– Нет! – воскликнула я. – Конечно, нет.

– Тогда объясни мне, – он наклонился вперед, – почему ты прячешься? От меня. От человека, который дал тебе всё.

– Я не прячусь, – во рту пересохло. – Я просто… иногда хожу по магазинам…

– Три часа в парке – это «хожу по магазинам»? – его глаза сузились. – Без покупок? Без встреч с подругами? Просто сидишь на скамейке?

Я не знала, что ответить. Правда звучала бы безумно: «Да, я просто хотела побыть одна, без твоего наблюдения, без твоего контроля, хотя бы на час».

– Я думала, – наконец сказала я. – Просто сидела, думала…

– О чем? – его голос стал еще тише.

– О… своем детстве. О родителях. О живописи, – я судорожно подбирала слова, которые могли бы его успокоить.

Роман смотрел на меня долго, оценивающе, будто пытался прочитать мысли. Наконец он откинулся на спинку кресла.

– Знаешь, что я думаю? – произнес он тоном, который использовал в деловых переговорах. – Я думаю, ты выдумываешь проблемы. От скуки. От безделья. У тебя есть всё: дом, деньги, сын, муж, который обеспечивает вас. А тебе всё мало.

– Нет, я…

– Тебе нужно чем-то заняться, – перебил он. – Чем-то полезным. Может быть, благотворительностью? Ты могла бы организовать сбор для детского дома. Что-нибудь с искусством, раз уж тебя всё еще тянет к этой теме.

Я молча кивнула, испытывая странное чувство облегчения. Он объяснил моё поведение скукой. Не заподозрил попытку вырваться, попытку найти помощь. Просто решил, что мне не хватает занятий.

– Хорошая идея, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал воодушевлённо. – Я могла бы помочь с организацией выставки детских работ.

Лицо Романа смягчилось. Он подошёл ко мне, взял за руку:

– Вот видишь? Тебе просто нужно направление. Я всегда знаю, что для тебя лучше.

Я улыбнулась, чувствуя, как внутри всё сжимается. Он верил в свою версию. В то, что он заботливый муж, а я – немного потерявшаяся, нуждающаяся в руководстве женщина. Может быть, он искренне не видел истинного положения вещей? Не осознавал, как его «забота» превратилась в тюрьму?

Той ночью я долго не могла уснуть. Слова Елены Михайловны звучали в голове: «Есть выход. Всегда есть выход». Но какой? Куда бежать с ребёнком? На что жить? И главное – как убежать от человека, который контролирует каждый твой шаг, который может использовать всю мощь своих связей и денег, чтобы найти тебя?

***

– Мама, почему у нас в комнатах нет камер? – спросил Илья за завтраком. Роман уже ушёл на работу, и мы были только вдвоём на кухне.

Я чуть не подавилась кофе:

– Что?

– Ну, камеры, – Илья показал на маленькое устройство в углу кухни. – Они везде, кроме ванных и спален. Почему?

Я не знала, что ответить. Как объяснить шестилетнему ребёнку, что даже его отец понимает: есть границы, которые нельзя переступать? Что личное пространство должно оставаться личным?