***

После этого случая Роман начал чаще «советовать» мне, что надеть. Как уложить волосы. С кем общаться. Сначала мягко, с объяснениями. Потом как нечто само собой разумеющееся.

Я не заметила, как круг моего общения сузился. Как исчезли из моей жизни однокурсники, подруги, приятели. Остались только его друзья, его коллеги, его мир.

И его ревность – всепоглощающая, иррациональная, изматывающая.

Особенно он злился, когда я общалась с профессором Климовым, немолодым уже преподавателем истории искусства, который выделял мои работы среди других студентов.

– Ты флиртуешь с ним, – заявил однажды Роман, встретив меня после занятий.

– Что? – я не поверила своим ушам. – Ему шестьдесят пять! Он мне в дедушки годится!

– Я видел, как ты смотрела на него, – Роман завел машину так резко, что двигатель взревел. – С восхищением. С обожанием.

– Он мой преподаватель, – терпеливо объяснила я. – Конечно, я уважаю его знания…

– Ты думаешь, я слепой? – Роман ударил по рулю с такой силой, что я вздрогнула. – Или думаешь, что я идиот?

Я замерла, не зная, что сказать. В моей голове не укладывалось, как можно всерьёз ревновать к пожилому профессору, которого я действительно уважала исключительно за его знания и доброту?

– Рома, – я попыталась коснуться его руки, но он отдернул её. – Это просто смешно…

– Смешно? – его голос опустился до шепота, и от этого стало еще страшнее. – Ты считаешь меня смешным?

– Нет, я…

– Я видел, как ты посмотрела на официанта в ресторане вчера, – продолжил он тихо. – Я видел, как задержала взгляд на том парне в лифте. Я всё вижу, Лея. И мне больно. Так больно…

Его голос дрогнул, и я почувствовала укол вины. Неужели я действительно не замечала, что мое поведение могло ранить его?

– Прости, – я положила руку ему на плечо. – Я не хотела. Я никогда бы не стала причинять тебе боль.

Роман вздохнул, его плечи поникли:

– Просто люблю тебя. Слишком сильно. Иногда это… невыносимо.

И снова благодарность за его чувства, за его уязвимость, за то, что он открылся мне вот так. Разве не это признак настоящей любви? Разве не этого я хотела?

– Я люблю только тебя, – прошептала я, чувствуя, как из глаз текут слезы. – Только тебя. И всегда буду любить.

Роман наконец повернулся ко мне, и его лицо снова было мягким, привычным:

– Я верю тебе. Больше, чем кому-либо в этом мире.

***

– Почему именно сейчас? – я стояла посреди спальни своей съемной квартиры, бессильно опустив руки. – Мне осталось всего полгода до диплома!

Роман сидел на краю кровати, крутя в руках бархатную коробочку с кольцом. Он сделал предложение час назад – в ресторане, при всех, встав на одно колено, как в американских фильмах. Я сказала «да» – а как иначе? При десятке камер, направленных на нас, при аплодисментах других посетителей?

– Потому что я не хочу больше ждать, – терпеливо объяснял он. – Потому что я хочу просыпаться с тобой каждое утро. Потому что хочу, чтобы ты стала матерью моих детей.

– Я тоже этого хочу, – я села рядом с ним. – Но можно же подождать до лета. Пока я закончу учебу…

– Зачем тебе вообще эта учеба? – он небрежно пожал плечами. – Ты думаешь, что будешь работать в какой-нибудь галерее за копейки? Или преподавать студентам, вроде того старика?

– Не говори так о профессоре Климове, – я нахмурилась. – И да, я хочу работать. Это моя специальность, мое призвание…

– Призвание! – Роман рассмеялся, но как-то невесело. – Твое призвание быть моей женой. Я дам тебе всё. Зачем тебе работа?

– Чтобы быть собой, – тихо ответила я.

Повисла тишина. Роман смотрел куда-то мимо меня, и его лицо постепенно каменело.