– Значит, ты не хочешь быть моей женой, – наконец произнес он.

– Что? Нет! – я схватила его за руку. – Я хочу! Просто давай подождем до лета…

– Я не могу ждать, – отрезал он, поднимаясь. – У меня контракт в Цюрихе на всё лето. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Как моя жена. Не как подруга, не как девушка. Как законная супруга.

Он отошел к окну, повернувшись ко мне спиной. Его фигура, очерченная вечерним светом, казалась высеченной из камня.

– Я думал, ты будешь счастлива, – произнес он тихо. – Думал, что для тебя это так же важно, как для меня.

Я почувствовала, как внутри всё сжимается. Вот оно – то самое чувство вины, которое я стала испытывать всё чаще. Будто я постоянно разочаровываю его, хотя изо всех сил стараюсь соответствовать.

– Прости, – я подошла и обняла его со спины. – Я просто растерялась. Конечно, я счастлива.

– Правда? – он развернулся и взял мое лицо в ладони. – Потому что если ты сомневаешься… если ты не уверена…

– Я уверена, – быстро сказала я. – Абсолютно уверена.

Роман улыбнулся – его улыбка не затронула глаз, но я предпочла не замечать этого.

– Тогда мы поженимся через месяц, – сказал он. – Я всё организую. Тебе не придется ни о чем беспокоиться.

Он снова достал кольцо – платиновое с бриллиантом таким крупным, что оно казалось неуместным на моем тонком пальце.

– Я поговорю с деканом, – добавил он, надевая украшение мне на палец. – Уверен, мы найдем способ, чтобы ты закончила учебу дистанционно. Или после нашего возвращения.

Я кивнула, глядя на свою руку с непривычной тяжестью на пальце.

Всё будет хорошо, – убеждала я себя. – Он просто слишком любит меня. Слишком волнуется. Это пройдет.

Но внутренний голос, тихий и настойчивый, шептал: «Ничего не пройдет. Это только начало».

***

Свадьба была похожа на роскошный спектакль, где я играла роль счастливой невесты. Четыреста гостей половину из которых я видела впервые. Фотографии для глянца, интервью, улыбки на камеру.

Родители выглядели потерянными среди этой роскоши. Но отец, раскрасневшийся от шампанского, гордо похлопывал Романа по плечу:

– Береги мою девочку, – говорил он. – Она у нас особенная.

– Я знаю, – отвечал Роман, улыбаясь своей публичной улыбкой. – Она – самое ценное в моей жизни.

Мать тихо плакала, поправляя мне фату:

– Какая же ты красивая, – шептала она. – Как принцесса.

Я молча кивала, не в силах произнести ни слова. Ком в горле мешал дышать, и я списывала это на волнение. Не на страх, нет. Конечно, не на страх.

За неделю до церемонии я попыталась поговорить с Романом о своих сомнениях. О том, что, может быть, всё происходит слишком быстро. Что мне нужно время.

– Ты не любишь меня? – тихо спросил он.

– Люблю, – ответила я. – Но…

– Значит, никаких «но», – перебил он. – Когда любишь, не сомневаешься.

Теперь, стоя перед алтарем, я смотрела на него – красивого, уверенного, идеального – и пыталась вспомнить, за что полюбила его. За его внимание к деталям? За его уверенность и силу? За то, как он слушал меня в самом начале нашего знакомства?

Или за то, как он смотрел на меня – будто я была редкой драгоценностью, которой он не мог насмотреться?

– Согласны ли вы, Лея Анатольевна Соколова, взять в мужья Романа Викторовича Виноградова?

Пауза. Секунда, растянувшаяся в вечность.

– Да, – произнесла я наконец.

И двери захлопнулись за моей спиной.

***

Беременность наступила почти сразу. Я еще не привыкла быть женой, а уже готовилась стать матерью.

– Это судьба, – говорил Роман, целуя мой живот. – Наш маленький наследник торопится.

– А если будет девочка? – спросила я, улыбаясь.