«Через недельку Том смастерит ещё одну!», – доверительно сообщила мисс Перри. Том это вихрастый рыжий мальчишка, сын местного плотника. Что ж, дети маленькие и вполне уместятся в одной кровати, так что не страшно.

Осторожно на цыпочках крадусь к кроватке, проверяю сладко спящих детей. Не проснулись, пока я отлучалась умыться, это хорошо. На тумбочке рядом возвышается внушительная стопка пелёнок. Мисс Перри снабдила меня всем необходимым и наказала завтра принести детей ей. Заверила, что очень скучает по внукам и присмотрит за моими детьми, а я в это время смогу поработать.

Задуваю свечу, сажусь на скрипучую кровать. Забираюсь под чистое одеяло, вытягиваюсь всем телом и смотрю в потолок. Сегодня был длинный нервный день. Веки быстро тяжелеют, и я проваливаюсь в беспокойный сон.

Дэллия, полтора года назад.

Крохотная камера с одним-единственным зарешёченным окном под потолком. Пропахший чужим потом и испражнениями, набитый клопами тюфяк в углу. Растущая по углам чёрная плесень. Вонь крысиного помёта и пугающий шорох насекомых заставляют взбодриться.

Брезгливо и мерзко тут находиться, поэтому я хожу из угла в угол. Вот только усталость берёт своё и адски хочется спаааать…

Сжимаю челюсти, щиплю себя за руки до красных царапин. Нельзя расслабляться и подвергать себя опасности. Не сейчас, когда я чудом выжила после падения с дракона. Сейчас надо держаться. Надо…

Поворот ключа в замке заставляет вздрогнуть и шарахнуться к стене. Я хочу слиться с ней, раствориться, исчезнуть. Потому что я знаю, чувствую заранее, кто сейчас переступит порог.

Впечатываюсь лопатками в твёрдые камни. Воздух выбит из лёгких. Это снова он. Мой мучитель. Верховный каратель, что пленил меня, сбросил с дракона, а затем зачем-то спас и швырнул сюда, в эту пыточную камеру, в которой я провела несколько дней.

Привыкла не мыться, не есть, почти не спать.

Человек ко всему привыкает.

Вот только… зачем он здесь сейчас?

Тяжёлая поступь шагов. Звук запираемой двери, поворот ключа. Мы один на один сейчас, и никто не поможет.

– Ну, здравствуй, истинная, – последнее слово Верховный произносит с ядовитой издёвкой. – Давно не виделись. Есть разговор.

17. 4.2

Скрещиваю руки на груди. Смотрю на него исподлобья.

Два вертикальных зрачка в расплавленном янтаре словно физически стискивают мне щёки. Как же хочется влезть в его голову и заставить его выпустить меня из камеры, к примеру. Для начала.

Магия менталистов не действует на драконов, а только на обычных людей, но а вдруг? Попытка не пытка? Что, если это мой шанс, что, если получится?

Концентрируюсь, собираю мысли в кулак и пытаюсь провалиться в жгучий янтарь.

БАХ!

Перед мысленным взором словно бы захлопывается железная дверь, ударяя меня по носу, а виски пронзает острой болью. Шиплю и сдавливаю их кончиками пальцев.

Губы мерзавца-карателя кривятся в хищной усмешке:

– Нет, – произносит вкрадчиво. – Даже не думай, фиалочка. Я тебе не по зубам.

Он принимается медленно прохаживаться по камере. Скользит взглядом по убогому убранству, едва заметно морщит нос, наконец, останавливается напротив меня:

– Сказать, чем я был занят всё это время?

– Мне как-то плевать. – Не собираюсь быть вежливой.

Он делает шаг. Упирается рукой в стену у меня над головой. Нависает, вынуждая меня ещё сильнее подаваться назад, пытаясь слиться с холодным камнем.

Дракон протягивает руку, впивается пальцами в моё запястье и выворачивает его меткой к себе, ничуть не заботясь о том, что мне неприятно и больно.

Наклоняет голову, внимательно рассматривает метку истинности, затем меня. Сканирует, словно насквозь.