И, когда машина останавливается, я, перегнувшись через его колени, забираю свои вещи. Громко хлопнув дверью, выбегаю из автомобиля и несусь к нашему дому, Елисей разбирается с водителем.
Я уже в сотый раз прошу все сказать, но его ничем не пронять. Значит, нет любви. Последняя капля переполняет чашу терпения, когда из-за собственных психов я не могу открыть дверь.
Цветы, как и на выставке, снова валятся из рук.
— Это просто череда совпадений, — спокойно произносит он за моей спиной, помогая с замком.
— Череда совпадений? Я потеряла ребенка из-за твоей череды! — Едва сдерживая слезы, оставляю награду и букеты у входа и, быстро разувшись, бросаюсь наверх, в свою временную комнату.
Эмоции просто зашкаливают. Мне нужно хоть что-то. То, чем я смогу прикрыть раны в душе. И хоть я четко решила разводиться, понимаю: мне нужно знать — почему?
Поднявшись по лестнице, оборачиваюсь, смотрю вниз. Андриевский в ужасе поднимает глаза.
— Как ты могла? — Я слышу, что слова застревают у него в горле. Он будто задыхается. — И я не знал об этом?
Наша огромная гостиная, совмещенная с прихожей, в которой никто из нас так и не включил свет, сейчас напоминает могилу. Андриевский больше не шутит и не улыбается.
— Как это произошло? — говорит он жестким, но полным отчаяния голосом и, забыв снять обувь, тупо поднимается за мной в своих дорогих блестящих туфлях по нашей скрипучей деревянной лестнице.
Не дойдя до спальни, я сажусь на пол. Мне больно. Мне обидно. Мне одиноко.
— София говорит, что малыш все равно бы не выжил, но я в это не верю. — Обреченно хватаюсь за пустой живот.
Мне даже кажется, что мое опьянение моментально переходит в депрессию, настолько бесполезной и неживой прямо сейчас я себя чувствую.
— И ты пережила это одна? Почему? Почему София знает, а я нет?
— Ты был на работе…
Схватив меня двумя руками, муж, как и всегда, пытается соединить нас воедино с помощью прикосновений и объятий. Слепить наш развалившийся союз дырявым пластырем.
— Снежа, я тебе все расскажу. Как есть, — обещает он полным тоски голосом.