— Я повела себя бестактно, мессир? Задела вас необдуманным словом?

— Нет, нет, принцесса. Вы ничем меня не обидели. Но драконы, право, не стоят того, чтоб говорить о них с такой девушкой, как вы. Как впрочем и принцы.

Дандемор забрал у неё кубок и поставил на каминную полку.

— Вино крепкое мистрис. У вас завтра будет болеть голова.

В самом деле, довольно уже пить и болтать всякие глупости!

Этот странный мужчина не соблюдал никакого этикета. Он говорил с ней как друг. Это очаровывало Матильду все больше.

Она хотела бы заглянуть ему в глаза, чтобы удостовериться, что он говорит от чистого сердца. Она бы поняла! Но Дандемор продолжал смотреть в сторону. Наверно, ему нравятся драконы, и он все же обиделся за них. Или на глупый вопрос о том, женат ли он. С какой стати ему было оставаться без жены? Ведь Изабелла вышла замуж за короля.

— Вы обещали рассказать мне о моей матушке. Я совсем не помню ее…— Матильда вновь засмотрелась на огонь. — У отца есть её портрет. На нем матушка стоит около этого грота. Разве это не странно? Откуда художник мог знать? На портрете у нее такие красивые руки. Мои похожи на них.

Она повернула руки ладонями вверх. Дандемор вдруг опустился на колено около кресла, взял Матильду за руку, склонился и поцеловал.

Ей так хотелось коснуться его длинных рыжеватых волос, пропустить пряди сквозь пальцы. Но она не посмела.

— Вы и в остальном похожи на мать. А руки у Беллы были дивные, нежные, ласковые.

Он поцеловал ладонь Матильды и запястье. А потом, вдруг резко встал и отошел от камина. Сел за стол.

Она снова обидела его? Но чем?

— Руки королевы Изабеллы могли исцелять больных, — продолжал Джеймс. — В те времена, когда она еще не была королевой и жила с отцом и матерью, в герцогстве Венкхейм случился страшный мор. Пренебрегая опасностью заразиться, Изабелла ходила в дома и к богатым, и к бедным. Возлагала руки на бездомных нищих, которые стекались к замку. Сколько жизней она спасла! Ваша матушка была великой целительницей.

— Но не смогла исцелить себя. — Печально вздохнула принцесса.

— Не смогла. Потому что болезнь, которой страдала Изабелла… — Джеймс замолчал, как будто ему трудно было продолжать. Но справился с собой и закончил, — та болезнь зовется любовь.

Он сказал это совсем тихо, о Матильда расслышала.

— И все же не будем о грустном, — Дандемор поднялся из-за стола и вернулся к камину с блюдом фруктов и орехов. — Попробуйте миндаль.

Матильда взяла несколько ядрышек. Раскусила одно. Миндаль был сладким. Она никогда не ела такого!

— Хотите, я расскажу вам как мы познакомились с вашей матушкой? Ведь мы были дружны еще до того, как она вышла замуж. Я узнал ее дочерью герцога. И первая наша встреча оказалась такой странной. Мы встретились не в церкви, не на охоте, не на пиру. Нас свел вместе миндаль. Дочь герцога любила орехи. Однажды, на прогулке в горах она заметила миндальное дерево. Ветвистое и не очень высокое. На верхних ветвях миндаль уже созрел. И она полезла за орешками.

— Полезла на дерево?

— Сладкий миндаль был ее страстью. Конечно, до этого она пыталась трясти дерево, но безрезультатно. А дерево росло на краю крутого склона и не слишком крепко держалось за него корнями. Оно наклонилось, и дочь герцога оказалась над обрывом. Оттуда я ее и снял.

— А что вы делали в горах?

— Охотился. Так мы познакомились с вашей матушкой и подружились. Довольно часто встречались. У нас было много общего. Изабелла Венкхейм была доброй и милосердной. Она любила вас, мистрис Матильда, когда вы родились, ее брак, если и не стал счастливым, то, хотя бы, получил глубокий смысл. Рождение дочери преобразило Беллу.