В среду я встретилась с Екатериной Максимовной в маленьком неприметном кафе на окраине города. Я выбирала место тщательно, где не было шансов столкнуться со знакомыми Олега. Сказала, что иду на пилатес – еще одна ложь в копилку нашей семейной жизни, построенной на обмане.

Екатерина Максимовна не изменилась за годы, что мы не виделись, – все та же невысокая женщина с короткой стрижкой и пронзительными серыми глазами, в которых читалась многолетняя мудрость человека, повидавшего слишком много разбитых судеб. Ее руки с аккуратно подстриженными ногтями без лака были сухими и крепкими, когда она пожимала мою ладонь.

– Рассказывайте, – сказала она без предисловий, помешивая черный кофе без сахара. – Только конкретно, без эмоций. Факты.

И я рассказала – о сообщении на телефоне, о Дарье, о нашем разговоре в кафе. Адвокат слушала, не перебивая, лишь иногда делая пометки в маленьком блокноте с потертой кожаной обложкой.

– Что ж, ситуация типичная, – произнесла она, когда я закончила. Ее голос был лаконичным и безжалостно прагматичным. – Сейчас главное – стратегия. Собирайте доказательства. Копии финансовых документов, выписки со счетов, фотографии, сообщения – всё, что может подтвердить измену и финансовое положение вашего мужа.

Она наклонилась ближе, и мне показалось, что в ее глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие:

– И будьте осторожны, Алиса Дмитриевна. Очень осторожны. Мужчины вроде вашего мужа не привыкли проигрывать. Они считают себя неуязвимыми, и когда кто-то угрожает их самовосприятию… – она сделала паузу, – они становятся опасными.

От ее слов по спине пробежал холодок. Я вспомнила, как Дарья сказала почти то же самое: «Где-то глубоко внутри вы его боитесь. И правильно делаете». Неужели все видели то, что я отказывалась замечать годами…

Олег, казалось, ничего не подозревал о моих планах и встречах. Он приходил домой поздно, как обычно, целовал меня в щеку рассеянным поцелуем, на секунду задерживая руку на моем плече – жест, который когда-то казался нежным, а теперь вызывал только желание стряхнуть его прикосновение. Он спрашивал о Саше – в основном формальные вопросы об успехах, не проявляя особого интереса к ответам, – и быстро уходил в свой кабинет, где проводил часы за закрытой дверью, звонил, работал, а может быть… писал ей?

Иногда я ловила на себе его изучающий взгляд – будто он пытался разгадать загадку, но как только наши глаза встречались, он быстро отворачивался. Возможно, Дарья ничего ему не сказала о нашей встрече. Или, что более вероятно, они вместе посмеялись над наивной женой, которая пыталась «защитить свою территорию», не понимая, что давно ее потеряла.

Следуя совету Екатерины Максимовны, я начала собирать информацию. Каждый момент, когда Олег уходил из дома, я использовала для поисков документов. Сердце колотилось, как бешеное, пока я просматривала ящики его стола, фотографировала банковские выписки на телефон, копировала файлы с его компьютера, когда он оставлял его не заблокированным. Мне казалось, что я превратилась в шпиона в собственном доме, и это ощущение было унизительным и тошнотворным.

Иногда, сидя в его кабинете под большими старинными часами, отсчитывающими минуты до неизбежного финала, я чувствовала приступы паники. Что, если он вернется раньше? Что, если установил скрытые камеры? Что, если я не смогу обеспечить Сашу так, как он привык? В такие моменты я закрывала глаза и вспоминала лицо сына, его доверчивую улыбку, его маленькие ручки, обнимающие меня. И понимала, что не имею права на слабость. Не сейчас.